ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ, наука, изучающая художественную литературу: ее сущность и специфику, происхождение, общественную функцию, закономерности литературного процесса. Состоит из 3 основных разделов: теория литературы - изучает своеобразие литературы как особой формы духовной и художественной деятельности, структуру художественного текста (поэтика), факторы и слагаемые литературного процесса и творческого метода; история литературы - исследует процессы развития мировой литературы (в т. ч. смену литературных эпох, стилей, направлений), национальных литератур, творчество отдельных писателей; литературная критика - истолковывает и оценивает преимущественно современные произведения, определяет их эстетическую значимость и роль в текущей литературно-общественной жизни. Вспомогательные дисциплины литературоведения: текстология, палеография, библиография и др. Современное литературоведение неотделимо от эстетики, этики, философии и тесно связано с языкознанием, историей, социологией, психологией, а также семиотикой; в нем используются некоторые методы точных наук. У источников литературоведения стоят античные философы и поэты, а на Востоке - китайские, индийские, арабские мыслители древности и средних веков. Как самостоятельная наука литературоведение оформляется в 19 в.; возникают различные научные школы и концепции (миграционная теория, мифологическая школа, культурно-историческая школа, сравнительно-историческое литературоведение). Становлению русского литературоведения особо содействовали статьи критиков В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, А. А. Григорьева и исследования ученых Ф. И. Буслаева, А. Н. Веселовского, А. А. Потебни. Среди методологических направлений 20 в. выделяются духовно-историческая школа, "формальный метод" (в т. ч. ОПОЯЗ, "новая критика"), психоаналитический метод, социологический метод и близкое к нему марксистское литературоведение, ритуально-мифологическая теория, структурализм.


Смотреть больше слов в «Современном энциклопедическом словаре»

ЛИТИЕВЫЕ РУДЫ →← ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК

Смотреть что такое ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ в других словарях:

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

        наука о художественной литературе, её происхождении, сущности и развитии.          Предмет и дисциплины литературоведения. Современное Л. предс... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ, -я, ср. Наука о художественной литературе. II прил.литературоведческий, -ая,-ое.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведение ср. Научная дисциплина, изучающая художественную литературу, ее теорию и историю.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведение с.study of literature, literary criticism

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведение сущ., кол-во синонимов: 35 • ахматоведение (1) • блоковедение (1) • булгаковедение (1) • буниноведение (1) • волошиноведение (1) • гоголеведение (1) • горьковедение (1) • достоевсковедение (2) • есениноведение (1) • клюеведение (1) • компаративистика (4) • куприноведение (1) • лермонтоведение (1) • литвед (1) • маяковсковедение (1) • набоковедение (1) • некрасоведение (1) • пастернаковедение (1) • пушкиноведение (3) • рубцововедение (1) • словесность (12) • толстоведение (1) • тургеневедение (1) • тютчеведение (1) • фетоведение (1) • филологическая наука (7) • филология (59) • хармсоведение (1) • хлебниковедение (1) • цветаеведение (1) • чеховедение (1) • шевченковедение (1) • шекспироведение (1) • шолоховедение (1) • шукшиноведение (1) Словарь синонимов ASIS.В.Н. Тришин.2013. . Синонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевсковедение, есениноведение, есеноведение, клюеведение, куприноведение, лермонтоведение, маяковсковедение, набоковедение, некрасоведение, пастернаковедение, пушкиноведение, рубцоведение, рубцововедение, толстоведение, тургеневедение, тютчеведение, фетоведение, филология, хармсоведение, хлебниковедение, цветаеведение, чеховедение, шевченковедение, шекспироведение, шолоховедение, шукшиноведение... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ — наука, изучающая художественную литературу (см. Литература). Термин этот сравнительно недавнего происхождения; до него поль... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ - наука, изучающая художественную литературу (см. Литература). Термин этот сравнительно недавнего происхождения; до него пользовалось широким употреблением понятие «история литературы» (франц. histoire de la litterature, немецк. Literaturgeschichte). Постепенное углубление задач, стоящих перед исследователями художественной литературы, повело за собой усиленную диференциацию внутри этой дисциплины. Образовалась теория литературы, включившая в себя методологию и поэтику. Вместе с теорией литературы история литературы включилась в общий состав «науки о литературе», или «Л.». Чрезвычайно популярен этот термин в Германии (Literaturwissenschaft, ср. искусствоведение - Kunstwissenschaft), где им пользуются такие исследователи, как напр. О. Вальцель, Р. Унгер и мн. др. (Unger R., Philosophische Probleme in der neuen Literaturwissenschaft, 1908; Elster E., Prinzipien der Literaturwissenschaft, 1911; Walzel O., Handbuch der Literaturwissenschaft; Philosophie der Literaturwissenschaft, сборник Под редакцией E. Ermattinger’a, Berlin, 1930, и др.). Широко привился этот термин и в русском употреблении примерно с 1924-1925 (см. например книги: П. Н. Сакулина, Социологический метод в Л., М., 1925; П. Н. Медведева, Формальный метод в Л., Л., 1928; А. Гурштейна, Вопросы марксистского Л., М., 1931, сборники «Против механистического Л.», М., 1930, «Против меньшевизма в Л.», М., 1931, и мн. др. Чрезвычайно охотно пользовалось термином «Л.» и переверзианство - ср. брошюру У. Р. Фохта, Марксистское Л., Москва, 1930, и особенно сборник «Литературоведение», Под редакцией В. Ф. Переверзева, М., 1928).<p class="tab">Цель настоящей статьи, помимо приведенной выше терминологической справки, двоякая:</p><p class="tab">1) наметить общие задачи, продолжающие стоять в настоящее время перед наукой о литературе;</p><p class="tab">2) уяснить границы ее составных частей.</p><p class="tab">В целом ряде пунктов статья эта скрещивается с другими статьями «Литературной энциклопедии» - Литература, Методы домарксистского литературоведения, Марксизм-ленинизм в литературоведении и мн. др. Специфика настоящей статьи - в общей постановке проблемы задач науки и ее состава.</p><p class="tab">В статье «Литература» была уже установлена природа художественной литературы - особой формы классового сознания, средством выражения к-рого являются словесные образы. К этому взгляду на свой предмет наука о литературе пришла в процессе сложной внутренней перестройки, в результате ожесточенной борьбы с целым рядом ненаучных методологических систем. Одни исследователи подходили к литературе с критериями догматической эстетики (Буало, Готтшед, Сумароков), другие искали в произведениях отражения влияний культурной «среды» (Тэн, Пыпин, Геттнер), третьи видели в них выражение творческого «духа» автора (импрессионисты и интуитивисты), четвертые обращали свое внимание исключительно на художественные приемы, на технологию словесно-образного искусства («формальная» школа). Эти методологические течения прошлого отражали мировоззрение различных групп дворянства, буржуазии и мелкой буржуазии; несмотря на некоторые достижения, группы эти оказались неспособными построить науку о литературе (см. Методы домарксистского литературоведения). Снимая все эти идеалистические и позитивистические точки зрения, марксистско-ленинское Л. обосновало взгляд на литературу как на специфическую форму классовой идеологии, возникающую и развивающуюся в теснейшей связи с другими надстройками.</p><p class="tab">Обусловленность словесно-образного творчества экономическим базисом - одно из основных положений диалектического материализма, не требующее в настоящее время особо развернутых доказательств. Именно от условий производства и производственных отношений классов идут первичные воздействия на все формы классового сознания. Вместе с тем в развитом классовом обществе эти воздействия никогда не бывают непосредственными: литература испытывает на себе влияние целого ряда других надстроек, более тесно связанных с экономическим базисом, напр. политических отношений классов, формирующихся на основе производственных отношений. Поскольку это так, существеннейшей задачей Л. является установление зависимости фактов литературы от фактов классового бытия и смежных форм классового сознания, установление корней литературных фактов в социально-экономической действительности, обусловившей их появление. Важнейшей задачей науки о литературе должно быть установление того класса, выражением идеологических тенденций к-рого явилось данное произведение. Диалектико-материалистическое изучение литературы требует, как писал Плеханов, «перевода идеи данного художественного произведения с языка искусства на язык социологии, нахождения того, что может быть названо социологическим эквивалентом данного литературного произведения» (Г. В. Плеханов, Предисловие к сборнику «За 20 лет»). Не гениальная личность, как то утверждали импрессионисты, не культурно-историческая среда, как полагал Тэн, не отдельные литературные традиции «старших» и «младших» школ, как считают формалисты, а классовое бытие является первопричиной литературы, как и всякой другой идеологии, вырастающей на основе этого бытия в процессе обостренной борьбы классов. Прежде всего важно выяснить, рупором чьих настроений является данный писатель, какие тенденции он выражает в своем произведении, интересы какого социального коллектива вызывают его произведения к жизни - короче говоря, каков социальный генезис литературного произведения или, более широко - творчества писателя, к-рому это произведение принадлежит, стиля, в создании к-рого этот писатель наряду с другими участвует. Установление социального генезиса - чрезвычайно ответственная и сложная задача. Необходимо уметь видеть в произведении общие, ведущие начала и вместе с тем не выбрасывать за борт те индивидуальные оттенки, в к-рые эти общие начала облекаются (единство «общего» и «частного»). Устанавливая зависимость литературы от классового бытия и иных форм классового сознания, в то же время ни на минуту нельзя забывать, что перед нами - специфическая идеология, к-рая не может быть сведена ни к какой иной ее форме, к-рую нужно анализировать и изучать, постоянно раскрывая идейное содержание этой формы - «мышления в словесных образах». Необходимо уметь находить в литературе воздействие экономического базиса и в то же время почти всегда опосредствовать это влияние целым рядом промежуточных связей литературы с политикой, философией, искусством и иными формами классового сознания. Необходимо наконец находить ту социальную группу, устремления и интересы к-рой выражены в данном произведении, не в статике только, не в виде метафизически сконструированной группы, а в исторической динамике, в развитии, в острой борьбе с антагонистами и самое литературное произведение со всеми его идеологическими тенденциями изучать как акт классовой борьбы на литературном фронте. Подчеркнуть последнее особенно важно: еще совсем недавно господствовавшее в Л. переверзианство грешило именно этим гипертрофированием генетического анализа изолированных друг от друга литературных рядов и полным игнорированием взаимодействия этих литературных потоков. В книгах Переверзева (см.), в статьях его учеников (У. Фохта, Г. Поспелова, И. Беспалова и многих других - в том числе автора этой статьи) социальные корни Гоголя, Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Горького, Гончарова изучались как литературные данности, развивающиеся независимо от всей сложности классовой борьбы в литературе той или иной эпохи.</p><p class="tab">Определение генезиса литературных произведений неотделимо от анализа художественных особенностей, от установления структурных особенностей литературных фактов и внутреннего существа литературного произведения. Если литература - образная форма классового сознания, то как «содержание» (классовое сознание) определило собою форму («мышление в образах»), каков тот литературный стиль, к-рый рождается в диалектическом единстве «содержания» и «формы»? Если классовая идеология выражается в поэтическом стиле (об огромной роли идей см. в ст. «Литература»), то не менее важной задачей Л. явится раскрытие идеологичности самой «формы». Литературовед должен показать, как экономика, производственные отношения классов, уровень их политического самосознания и многообразные области культуры обусловливают образы художественных произведений, диспозицию этих образов, их развертывание в сюжете, продиктованные идейными положениями, характерными и специфичными для данной социальной группы на данной стадии ее истории, на данном этапе классовой борьбы. Всестороннее изучение компонентов литературного произведения, отображающих собой идеологию класса, должно стать предметом детальнейшего изучения. Литературовед устанавливает тематику образов - их характер и идеологию, композицию - способы внутреннего построения каждого из персонажей произведения и способы их развития в сюжете, наконец стилистику - те языковые средства, к-рыми наделены образы, степень соответствия речи персонажей их социальной принадлежности, самый языковый рисунок автора произведения и т. д. Как ни сложна эта задача социологического марксистского изучения литературного стиля (см. «Стиль»), ее никоим образом нельзя устранить из поля зрения науки. Л. наших дней борется с культурно-историческим методом, начисто игнорировавшим анализ поэтического стиля, с психологическим методом, ограничивавшим это изучение областью индивидуальной психологии. Оно борется с формализмом, изучающим литературный стиль как имманентный технологический ряд, ничем кроме состояния предшествующих традиций не обусловленный. Оно борется наконец с переверзианством, фетишизирующим изучение социологии стиля, решающим эти задачи в духе механистического материализма, в полной оторванности от конкретных исторических форм классовой борьбы.</p><p class="tab">Но установлением генезиса и художественных особенностей литературных фактов не исчерпывается работа литературоведа. Весь анализ литературного факта и его генезис должны служить цели установления функции литературного факта. Литературное произведение всегда является отображением практики того класса, к-рому оно обязано своим появлением в свет, всегда отражает с той или иной степенью широты объективную действительность. Однако одновременно с этим оно является классовой идеологией, отношением к этой действительности класса, защищающего через его посредство свои интересы, класса, борющегося со своими противниками за определенные экономические и политические интересы. Являясь формой классового сознания, оно в то же время представляет собой форму его действия. Как и всякая идеология, оно не только отражает, но и выражает, не только регистрирует, закрепляет, но и организует, активно воздействует на всех, кто воспринимает литературное произведение. Литературное произведение воздействует прежде всего на творчество писателей, современных ему или пришедших в литературу в последующий период. Оно оказывает подчас могущественное воздействие на литературную продукцию менее зрелых классовых группировок, навязывая им свои мотивы и приемы, подчиняя их своим идейным тенденциям. Даже в пределах самой литературы поэтическое произведение представляет собой следовательно не только «факт», но и «фактор», вовлекающий иные литературные движения в орбиту своих воздействий. Но несравненно важнее другая функция литературы - прямое воздействие ее на читателя, современного и позднейшего, родного ей по классу и принадлежащего к другим социальным группировкам. Всякая «интерпретация» читателем произведений, исходящая из объективно существующего в произведении содержания, в то же время может быть совершенно различной в зависимости от классового лица читателя, его симпатий и антипатий, его запросов и потребностей. История французской литературы знает обостренную борьбу читательских мнений вокруг «Эрнани» Виктора Гюго, драмы, сыгравшей колоссальную роль в судьбах романтического театра и нанесшей сокрушительный удар классической трагедии. Известные «бои» вокруг драмы Гюго (бои не только в переносном, но и в самом прямом смысле этого слова) были отражением не только литературных новшеств того стиля, в духе которого творил автор «Эрнани» и «Кромвеля», но и острых социальных разногласий между сторонниками классицизма и пионерами романтизма, ибо оба литературные направления базировались на идеологии различных классов, и их взаимная борьба явилась одной из форм классовой борьбы во французской литературе 20-30-х гг. Еще более открыто эти реакции читателей выразились при появлении в свет романа Тургенева «Отцы и дети» (1862), посвященного изображению самого злободневного в ту эпоху явления - «нигилизма»: произведение это встречено было восторженными похвалами со стороны одной части читателей и безудержным отрицанием со стороны другой. В основе этих разногласий лежал не столько субъективизм интерпретации тургеневского текста, сколько определенное социальное отношение к революционному разночинству и стремление различных классовых групп (идеологов крестьянской революции, группировавшихся вокруг «Современника», либералов, блока крепостников - до нас дошли характерные хвалебные отзывы о романе, данные ему Третьим отделением) использовать тургеневский роман в открытой политической борьбе. Каждое литературное произведение, более или менее широко отражающее действительность, становится активным и организующим фактором общественной жизни, объектом борьбы противоположных читательских реакций и в этом смысле представляет собой определенный фактор не только литературного, но и общественного развития. Припомним статьи Ленина о Л. Толстом как о «зеркале русской революции», и мы без труда поймем, что эта огромная функциональная насыщенность литературы обусловлена ее познавательной сущностью: борьба вокруг «Отцов и детей» не отличалась бы и малой долей той ожесточенности, какую она в действительности приобрела, если бы читатели Тургенева не искали у последнего объективного изображения разночинской молодежи. Огромная популярность «народных» произведений Льва Толстого у крестьянства обусловливалась именно тем, что крестьянство искало в них ответа на вопрос, как выйти из невыносимо тяжелого положения, в к-ром этот класс оказался в послереформенную эпоху. Для читателей всегда характерен подход к литературе как к средству познания жизни; отсюда проистекает небывалая страстность их реакций и огромная функциональная роль литературы.</p><p class="tab">Целый ряд литературных произведений воздействует на читательское сознание через много времени после того, как они появились в свет. Такова судьба так наз. «вечных спутников человечества». Шекспир, творивший в елизаветинской Англии, явным образом преодолевает рамки своего времени, и в исторической перспективе трех слишком столетий мы видим, как часто у него учатся, как сильно возрождается к нему интерес, как он является не только фактором литературного и читательского процессов, но и фактом литературной политики (см. например лозунг «Долой Шиллера», выкинутый некоторыми теоретиками РАПП в их полемике с литфронтовцами о творческом методе пролетарской литературы). Литературовед не имеет права забывать, что проблема социальной функции художественной литературы является самой важной из стоящих перед ним проблем: «Трудность заключается не в том, чтобы понять, что греческое искусство и эпос связаны с известными общественными формами развития. Трудность состоит в понимании того, что они еще продолжают давать нам художественное наслаждение и в известном смысле сохраняют значение нормы и недосягаемого образца» (К. Маркс, К критике политической экономии). Для того чтобы поставить изучение функциональной роли литературы на должную высоту, необходимо изучать реальную роль литературного произведения в борьбе классов, классовых групп, партий, устанавливать, к каким действиям оно их побудило, какой общественный резонанс создало. Как вспомогательный момент при этом следует широко развернуть историю читателя, учет его интересов, обследование его реакций.</p><p class="tab">Нет нужды говорить, что это изучение должно производиться по классовому признаку как основному фактору, определяющему различие восприятия и реакций. Марксистское Л. должно решительно бороться с тенденциями, преувеличивающими значение читателя, подобными например «Мыслям о литературе и жизни», высказанным П. С. Коганом: «Понять художественное произведение - это значит понять его читателей. История литературы есть история прочитанного, но не история написанного» (П. С. Коган, Пролог, «Мысли о литературе и жизни», 1923, стр. 10). История литературы есть и история «написанного» и история «прочитанного», ибо для нас важны и объективная сущность литературного произведения и различное классовое отношение к нему читателя. Отвергая «написанное», мы тем самым скатываемся к явно идеалистическому релятивизму, к практическому игнорированию объективного существования литературы. Но еще решительнее мы должны возражать против обратной крайности - против того отрицания функционального изучения литературы, которое в наше время с такой рельефностью сказалось у переверзианства. «Задача литературоведа, - писал Переверзев, - заключается в том, чтобы раскрыть в художественном произведении то объективное бытие, которое дало для него материал и определило его структуру. К раскрытию этого бытия, уяснению органической, необходимой связи данного художественного произведения с определенным бытием и сводится марксистское исследование» («Необходимые предпосылки марксистского литературоведения», сб. «Литературоведение», М., 1928, стр. 11). Не касаясь остальных сторон этой формулы, необходимо констатировать, что общественной роли произведения, его влиянию на читателя места в ней не нашлось. Изучая исключительно генезис литературных произведений и их стиль, «бытие» и «структуру», Переверзев утверждал, что изучение функций должна взять на себя особая дисциплина - «история читателя». Отграничение это явно незаконно, поскольку изучение функции литературных произведений не сводится к изучению «Истории читателя», и, с другой стороны, теснейшим образом связано с анализом классовой сущности произведений. Только в установлении классовой роли произведения получает себе полное подтверждение генетический и стилевой анализ литературоведа, и в этом смысле отрицание функционального изучения нецелесообразно и незаконно. Оно однако чрезвычайно характерно для переверзианства, считавшего литературу только средством отражения классовой психики, практически отрицавшего активную роль идеологий и потому низводившего науку о литературе на степень пассивистской регистрации поэтических фактов.</p><p class="tab">Как ни важно изучение реальной классовой функции литературных произведений, и в частности изучение отношений читателя к ним, оно все же не может быть оторвано от анализа литературных произведений и заменить его собой. Функциональна сама литература, в ней заложена та идейная направленность, к-рая и вызывает столь несходные читательские оценки. Да и самый подход к читателю в марксистском Л. ни в какой мере не должен быть пассивистско регистрирующим. Утверждая противное, мы неизбежно скатились бы к «хвостизму», к отрицанию Л. как науки, изучающей одну из наиболее действенных идеологий. Ведущая, авангардная часть Л. - критика - не столько изучает реакции читателя, сколько их стимулирует, организует, устанавливая социальные корни данного литературного явления, его художественную целостность и идейную направленность. Задачи литературоведа-марксиста в этой области заключаются в разоблачении читательских реакций, по своей социальной сущности вредных и реакционных, в углублении вкусов пролетарско-крестьянского читателя, в переделке и перевоспитании промежуточных мелкобуржуазных групп и т. д. То же самое следует сказать и об отношении Л. к писателю: помощь союзнику пролетарской литературы, деятельное повышение квалификации пролетарских писателей и беспощадное разоблачение реакционных тенденций в творчестве буржуазных писателей города и деревни входят в круг важнейших обязанностей марксистско-ленинского Л. и резко отличают его от буржуазно-меньшевистского, объективистского подхода к литературе. В наше время обостренной борьбы за новый литературный стиль и творческий метод пролетлитературы проблема функционального изучения должна быть поставлена во весь рост и введена в повседневный обиход нашей науки.</p><p class="tab">Намеченные нами исследования представляют собой лишь отдельные аспекты единого в существе акта марксистского исследования литературного произведения. Мы разделили этот акт на составляющие его части лишь в интересах наибольшей методической наглядности и возможно большей детализации анализа. На практике выполнение перечисленных выше задач неразрывно сплетается между собой. Исследуя стиль, мы устанавливаем особенности классовой идеологии, проявившиеся в нем, тем самым намечаем классовый генезис произведения и открываем себе дорогу к выявлению его социальных функций. В свою очередь, полагая целью исследование двух последних задач, мы не можем их решать, не анализируя особенности литературного стиля. Однако единство это ни в какой мере не является тождеством: каждый из аспектов исследования важен, необходим и не может быть снят без явного ущерба для целого. Игнорируя социальный генезис творчества, мы лишаем себя возможности правильно ответить на вопрос о причинах его появления в свет, впадаем в идеализм или становимся на вульгарно-материалистическую, «потребительскую» точку зрения. Снимая задачу анализа художественных особенностей литературных фактов, мы смазываем специфичность литературы, смешиваем ее с остальными идеологиями, обедняем сознание класса. Наконец, забывая про функциональное изучение, мы разрываем крепкие связи литературных произведений с действительностью, на которую их авторы стремятся воздействовать.</p><p class="tab">Неоднократно делавшиеся попытки построить догматическую методику изучения литературы неизбежно грешат механистичностью. Порядок изучения литературных фактов в каждом отдельном случае определяется конкретными условиями - наличием того или иного материала (в ряде случаев многие сведения о том или ином факте литературы могут быть только предположительными) и склонностью исследователя к той или иной форме анализа. Установление общеобязательных рецептов о порядке изучения может здесь быть только вредным; рецепты эти должны уступить место величайшей методической гибкости. Важно лишь, что, хотя отдельные литературоведы могут ставить эти задачи порознь, ни одна из этих задач не может быть снята научным Л. Всесторонне изучить Пушкина единственно научным методом диалектического материализма - значит установить, выражением идеологии какого класса его творчество явилось, установить точно, какую группу в пределах класса Пушкин представлял, понять зависимость между развивающимся и видоизменяющимся творчеством Пушкина и социальной трансформацией его классовой группы; понять в этом же аспекте социальной трансформации весь пушкинский стиль от этапов начального созревания до его финальных этапов, изучить этот стиль как систему идеологических высказываний Пушкина, как явление закономерное в борьбе пушкинского класса за социальное самоутверждение, отделив в творчестве Пушкина моменты индивидуальные, свойственные лично ему, от моментов, характеризующих социальную группу; проанализировать пушкинскую форму словесно-образного мышления в ее социально-исторически обусловленных связях с предшествующей лит-ой культурой и в то же время в ее отталкиваниях от этой культуры; наконец определить влияние, которое пушкинское творчество оказало и еще продолжает оказывать до настоящего времени на литературу и на читателей самых различных классовых групп, объяснив эту функциональную роль социальной направленностью творчества, идеологическими запросами читателей, наконец всей исторической действительностью во всей сложности ее внутренних противоречий. Подчеркнуть последнее особенно важно. Меньшевистскому в существе своем отысканию генезиса на базе изолированного социологического анализа данного писателя марксистско-ленинское Л. противопоставляет изучение писателя под углом зрения разнообразнейших противоречий его эпохи. Глубочайшая новизна и ценность ленинского анализа произведений Льва Толстого заключаются в том, что он связал творческий рост этого писателя с крестьянским движением пореформенной поры, что он показал, как диалектически этот дворянский по своему происхождению писатель отразил и положительные и отрицательные стороны крестьянской революции и как это отражение обусловило революционную в основном функцию его творчества. Разрешить весь этот ряд неразрывно сплетающихся между собой вопросов - значит изучить творчество писателя всесторонне и исчерпывающе.</p><p class="tab">От формулировки этих общих задач, которые стоят перед современным Л. (более развернуто о них см. «Марксизм-ленинизм в Л.»), перейдем теперь к установлению состава этой науки. Мы уже говорили выше, что термин «Л.» возник в результате исключительного усложнения ее состава. В настоящее время она представляет собой целый комплекс дисциплин, у каждой из которых существуют свои особые внутренние границы в пределах того общего целого, к-рое они образуют.</p><p class="tab">Передовым отрядом литературоведения является литературная критика (см.). Историческая морфология ее крайне пестра, широта охвата чрезвычайно значительна. Мы знаем критику, основанную на принципах догматической эстетики (Мерзляков), критику формалистическую (Шкловский), психологическую (Горнфельд), импрессионистскую (Айхенвальд, Леметр), просветительски-публицистическую (Писарев), наконец марксистскую. Не стремясь здесь разумеется к исчерпывающей классификации видов критики, мы лишь подчеркнем ее авангардную роль в Л. Критика почти всегда действует до академического Л., является пионером научного анализа. На ее долю приходится трудная, но почетная задача установления общих вех этого анализа, по к-рому затем пойдут другие отряды Л. Характернейшим примером того, как критика установила вехи для истории литературы, является творческая практика культурно-исторического метода: С. А. Венгеров и А. Н. Пыпин базировались в построении истории русской литературы XIX в. на критических статьях Белинского и Добролюбова, снижая и упрощая их взгляды. Современное марксистское Л. было бы немыслимо без широкого развития десятилетием-двумя ранее широкой фаланги марксистской критики.</p><p class="tab">Критика разумеется не отменяет собой прихода дальнейших отрядов Л., к какому бы методологическому течению она ни принадлежала. Это обусловлено хотя бы тем обстоятельством, что критик занимается не столько установлением внутренней связи между литературными фактами, сколько идеологической и политической оценкой этих фактов. Критиков может подчас не интересовать само по себе литературное произведение: оно для них иногда оказывается не целью, а средством для постановки перед читателем целого ряда философских или общественно-публицистических проблем. Вспомним здесь, с одной стороны, критику символистов, а с другой - такой характерный образец публицистической критики, как статья Н. Г. Чернышевского «Русский человек на rendez-vous», написанная для постановки проблем крестьянской реформы по поводу повести Тургенева «Ася». Критика далее может не ставить себе задач уяснения процесса подготовки данного литературного факта, исследования его окружения, литературных судеб - всего того, что для историка литературы является обязательным требованием. Для критики необязательно использование того детального и сложного вспомогательного аппарата, без к-рого немыслима история литературы - задач установления авторства, критики текста для нее не существует.</p><p class="tab">В Л. входит и история литературы, повторяющая, углубляющая и исправляющая выводы критики, уточняющая ее исследовательский метод. Очень часто сами критики пишут на определенном этапе своей деятельности историко-литературные статьи (приведем в пример хотя бы статьи Белинского о Пушкине с их обзором всего предшествующего периода русской литературы). Для историка литературы типично использование дополнительных материалов, биографии и технологии, более глубокая проработка целого ряда специальных проблем, больший «академизм», который однако никак не следует отождествлять с отсутствием партийности.</p><p class="tab">Отличия критики от истории литературы являются внутренними различиями отдельных частей одной и той же науки о литературе. Критика расценивает литературное произведение в обстановке текущего дня, история литературы рассматривает его на расстоянии, в исторической перспективе. Однако марксистская критика всегда стремится брать литературное произведение в исторической перспективе, а марксистская история литературы не может не связывать своей работы с современной лит-ой жизнью. То, что сегодня незаметно для критика, становится поэтому возможным констатировать историку литературы, и, наоборот, очень часто от историка литературы ускользают те особенности произведения, к-рые живо воспринимает в нем критик-современник. Если критика всегда представляет собой острое оружие классовой борьбы на текущем современном ей этапе, то история литературы имеет преимущественно дело с материалом, до какой-то степени утратившим свое боевое, актуальное значение. Это разумеется не значит, что история литературы «объективна», а критика «субъективна», как пытались и еще пытаются представить дело идеалисты, - марксистская критика научна и оперирует в применении к лит-ой современности тем же методом диалектического материализма, какой лежит в основе всех наук об идеологиях. Но если одинаков метод, то существенно усложняется подсобный материал, его объем, перспектива, с к-рой этот материал изучается, и т. д. И к монографии о Шекспире и к рецензии на пьесу М. Горького критик-марксист в одинаковой мере предъявляет требование партийности и научности. Разница определяется здесь различием в объективном историческом содержании предметов анализа, различием их исторических контекстов и вытекающим отсюда различием конкретных оценок, практических выводов, а также «тактики» приемов исследования. Ни исключать критику из научного Л., ни тем более противополагать ее ему, как это делали некоторые теоретики-идеалисты, - напр. Ю. Айхенвальд, - мы не имеем никаких оснований.</p><p class="tab">Было бы научным педантизмом требовать установления точных, раз навсегда определенных внутренних границ между критикой и историей литературы. Компетенция их может довольно сильно варьироваться в зависимости от характера исследуемой эпохи. И цели, к-рые преследуют обе дисциплины, и приемы, к-рыми они оперируют, часто чрезвычайно сближаются друг с другом. Одним из основных различий между ними оказывается большая широта материала (биографического, текстологического, архивного и т. п.), которым оперирует историк литературы, располагающий исторической перспективой на творчество данного писателя, устанавливающий благодаря ей его предшественников, соратников и особенно последователей. Это не значит разумеется, что не могут найтись остальные критики, к-рые заинтересуются рукописями писателя, его биографией и прочим; отдельные исключения только подтверждают правило. Осложняя свой анализ неизвестным критику материалом и освещая его с более широких позиций, к-рые критик не всегда имеет возможность занять, историк литературы тем не менее органически продолжает его дело. Из этого разумеется не следует, что история литературы обречена тащиться в хвосте критики и ничем не может помочь ей. Все части марксистского Л. органически связаны между собой и оказывают друг другу действенную помощь. От степени разработанности историей литературы материала предшествующих десятилетий существенно зависят разумеется возможности успешной и конкретной критики явлений, непосредственно связанных с литературными явлениями прошлого. Так например, детальная разработка вопросов пролетарской литературы в чрезвычайной степени облегчит работу марксистской критики над материалом текущей пролетарской литературы.</p><p class="tab">Специфической особенностью истории литературы является то, что она ставит вопросы литературного процесса во всей их широте, оперируя материалом «массовой лит-ой продукции». Осветить литературный путь класса - значит изучить все перипетии его литературного развития, все его отдельные этапы - от первоначального накопления до расцвета и упадка литературы класса. Изучение отдельных образцовых произведений, по которым идеалисты склонны писать историю, - изучение «шедевров», - определяет высоту классового творчества, но не направление и не структуру его хребтов. История литературы немыслима без изучения второстепенных и третьестепенных беллетристов. Их творчество подчас не представляет эстетической ценности, их формы эмбриональны и маловыразительны. Но в плане исторического анализа для изучения тенденций литературного развития класса, для характеристики его роста изучение массовой продукции совершенно обязательно. Это необходимо по отношению к буржуазно-дворянской литературе прошлого, каждое из течений которой характеризовалось массовостью и в своих начальных и в своих зрелых стадиях (примеры: аристократическая поэзия эпохи крепостничества, буржуазная городская традиция «физиологических очерков», реалистический усадебный роман и пр.). Эта массовость еще в большей степени характеризует собой пролетарскую литературу. Отсутствие больших мастеров слова, вполне естественное в эпоху эксплоатации рабочего класса буржуазией, не снимает с историка пролетлитературы обязанности изучать ее в самых ранних истоках, во всем разнообразии ее составных течений. Небольшие по своему творческому диапазону таланты прекрасно характеризуют однако идеологические тенденции класса. Нечего и говорить о том, как гигантски возрастает значение анализа массовой продукции в наше время широчайшего расцвета рабселькоровского движения, образования тысяч литературных кружков на предприятиях и развернувшегося в последние годы призыва ударников в литературу. История литературы в настоящее время меньше чем когда-либо является историей только литературных генералов; она может и должна превратиться в историю литературных армий.</p><p class="tab">Критика и история литературы образует собой сектор практического Л. Деятельность их направляется общетеоретической мыслью Л. Подобно тому как во всякой армии существуют штабы, где сосредоточивается вся стратегическая работа по составлению планов военных действий, по координированию боевых операций и пр., роль теоретического штаба Л. выполняет методология - учение о методах и путях наиболее рационального изучения художественной литературы с точки зрения тех или иных философских основ (в научном Л. - с точки зрения диалектического материализма). Методология включает в себя в качестве вспомогательной, но чрезвычайно важной части историографию, последовательное историческое обозрение методологических систем прошлого. Критика этих систем приводит нас в недра методологии, ибо всякая новая литературоведческая школа начинает свою жизнь с переоценки господствовавших до нее методологических концепций. Сущность методологии - в создании углубленной системы взглядов на сущность, происхождение и функцию литературы. Выработка этой системы взглядов обычно требует привлечения смежных с Л. дисциплин - истории, эстетики, философии и пр. Методология - подлинный мозг всякого Л., тем более марксистская методология, требует установления обусловленности литературы социальной практикой и вскрытия неразрывных связей между литературой и другими смежными с ней надстройками.</p><p class="tab">Однако общей методологической направленности еще недостаточно для того, чтобы успешно изучать литературное произведение. Методология устанавливает общую сущность изучаемых явлений, вбивает основные сваи литературоведческой теории. Поэтика (см.) приходит на помощь методологии в конкретном и кропотливом анализе литературных фактов, дает литературоведу представление о типах последних. Культурно-историческая школа игнорировала поэтику, потебнианцы предельно ее психологизировали, формалисты непомерно преувеличивали ее значение, понимая под поэтикой всю теорию литературы (В. Жирмунский, Вопросы теории литературы; Б. Томашевский), включая в ее пределы историю литературы (серия формалистских по своей методологии сборников «Поэтика»). Последнее особенно неприемлемо для марксиста, поскольку история литературы явно выходит за границы тех вспомогательных задач, к-рые ставит перед собой теоретическая поэтика. Элементы любого литературного стиля, будучи взяты вне истории, немедленно превращаются в «тощие абстракции». Лишь на основе исторического изучения теоретическая поэтика может представить собой богатый арсенал всяческих сведений о структурных типах произведений, который может оказаться чрезвычайно полезным для литературоведа, снабжая его методическими приемами работы над произведением. Поэтика не может быть не чем иным, как только применением философских основ методологии на широчайшем литературном материале - «конкретной методологией». В этих своих границах поэтика чрезвычайно помогает истории литературы, как бы составляя перекидной мост между нею и общей методологией.</p><p class="tab">Исключительная усложненность изучения некоторых памятников литературы, древней анонимной или сомнительной, у которой мы не знаем ни автора, ни более или менее окончательно установленного текста, порождает необходимость создания особого вспомогательного аппарата. Здесь на помощь литературоведу приходят и так называемые вспомогательные дисциплины - «знания, помогающие усвоить технику исследования... расширяющие научный горизонт исследователя» (В. Н. Перетц, Из лекции по методологии истории литературы, Киев, 1912) - библиография (см.), история, биография, палеография (см.), хронология, языковедение (см.), текстология (см.) и пр. Исключительным преувеличением значения вспомогательных дисциплин страдали приверженцы филологического метода. Сторонники его склонны были считать всю историко-литературную работу исчерпанной филологическим анализом. Это явление, продолжающееся в известных кругах внемарксистского Л. и в наши дни, несомненно объясняется отсутствием у них четких общих перспектив, разочарованием в методологических концепциях прошлого и неверием в научность марксистского Л. Приведем в пример патетическое восхваление вспомогательных дисциплин в «Видении поэта» интуитивиста М. О. Гершензона, разочаровавшегося в культурно-историческом изучении Л. Марксистское Л. несомненно ограничивает компетенцию вспомогательных дисциплин в старом смысле этого слова, хотя оно вполне сознает полезность текстологии, эдиционной техники и пр. как предварительной работы, препарирующей литературные тексты, делающей их пригодными для научного изучения. Зато с тем большей энергией марксисты утверждают значение смежных дисциплин, посвященных исследованию других надстроек. Для идеалистического литературоведения часто характерна намеренная изоляция литературы от других идеологий. «Заманчивой задачей явилось бы построение литературоведения из данных самого материала, положив в основу лишь самые элементарные психологические и лингвистические понятия. Автор старается подойти к этой задаче в том смысле, что не опирается ни на какие предвзятые психологические, социологические или биологические теории, дабы не ставить свою науку в зависимость от изменений, происходящих в смежных науках (как-то: лингвистике, естествознании и в особенности философии)» (Б. И. Ярхо, Границы научного литературоведения, «Искусство», Москва, 1925, № 2, стр. 45). Явно безнадежная попытка замкнуться от иных форм социальной действительности, построить науку без всяких «предвзятостей», т. е. без синтезирующего эту действительность мировоззрения! Марксисты, изучающие литературу как одну из надстроек, не могут не привлекать к процессу изучения литературных явлений прежде всего данные о политической жизни и борьбе, об экономических процессах и затем данные о развитии других идеологий - философии, искусства, науки и т. д. Искусствоведение (особенно история театра и изобразительных искусств), философия, общая история, социология, экономика помогут работе литературоведа, чрезвычайно облегчат и углубят анализ литературных фактов.</p><p class="tab">Все вышеизложенное позволяет нам утверждать, что современное марксистское Л. представляет собой сложный комплекс дисциплин, выполняющих в пределах общего целого свои особые частные задания. Критика, история литературы, методология, поэтика, вспомогательные дисциплины представляют собой составные части этого литературоведческого комплекса. Против тенденций ограничить компетенцию литературоведения изучением стиля (формалисты), психологией творчества (потебнианство), установлением социального генезиса (переверзианство), выполнением подсобных филологических заданий марксистское Л. не случайно выступает решительно и непримиримо. Всестороннее изучение литературы как специфической формы классовой идеологии требует предельной диференциации заданий. Но вместе с тем Л. является единым целым, внутренним разделением труда, обеспечивающим себе решение тех задач, которые ставит перед наукой о литературе специфика художественной литературы и метод диалектического материализма.</p><p class="tab">Является ли Л. наукой? Этот вопрос был глубоко актуальным 15-20 лет тому назад, когда идеалисты всех школ и мастей провозглашали гибель науки о литературе. То был крах позитивистского Л., научная немощность к-рого была раскрыта идеалистами с большой ясностью. Но тот поворот к интуиции, к-рый так резко обозначился на рубеже XX в., знаменовал собою полную неспособность буржуазии построить науку о литературе. То, что не могло удасться загнивающему классу, уже выполняется Л. пролетариата на незыблемой философской основе диалектического материализма.</p><p class="tab">Перед марксистско-ленинским Л. стоят задачи огромной важности - проследить творчество писателей прошлого под углом зрения ленинских директив об использовании литературного наследства; открыть беспощадную борьбу с лит-ой и литературоведческой продукцией враждебных пролетариату классов, помочь созданию творческого метода пролетарской литературы, возглавив развернувшуюся вокруг этого вопроса работу. Короче говоря, марксистское Л. призвано создать теорию, помогающую лит-ой практике пролетариата, организующую и направляющую ее. Эти задачи особенно ответственны и актуальны на данном этапе строительства пролетарской литературы, характеризующейся своей массовостью и плановостью. Растущая армия пролетарских писателей должна быть вооружена оружием марксистско-ленинского Л., которое ускорит и обеспечит ей творческую победу. Всяким попыткам «аполитизировать» науку о литературе марксисты должны оказать решительный отпор. Литературная теория рабочего класса должна быть поставлена на службу его литературной практике.</p><p class="tab"></p><p class="tab"><span><b>Библиография:</b></span></p><p class="tab">Дашкевич Н., Постепенное развитие науки истории литературы и современные ее задачи, «Университетские известия», 1877, № 10; Кареев Н., Что такое история литературы, «Филологические записки», 1883, вып. V-VI; Плотников В., Основные принципы научной теории литературы,«Филологические записки», 1887, вып. III-IV, VI (1888, вып. I-II); Зоргенфрей Г., Понятие о литературоведении и его задачах, «Гимназия», 1895, август; Аничков Е. В., Научные задачи истории литературы, «Университетские известия», 1896, № 4; Тихонравов Н. С., Задачи истории литературы и методы ее изучения, Сочин. Н. С. Тихонравова, т. I, М., 1898; Пыпин А. Н., История русской литературы (неск. изд.), т. I. Введение; Евлахов А., Введение в философию художественного творчества, тт. I-III, Варшава, 1910, 1912 (Ростов н/Д., 1916); Лансон Г., Метод в истории литературы, с послеслов. М. Гершензона, М., 1911; Сиповский В., История литературы как наука, изд. 2-е, СПБ, 1911; Веселовский А. Н., Поэтика, Собр. сочин., т. I, СПБ, 1913; Перетц В. Н., Из лекций по методологии истории русской литературы, Киев, 1914; Горнфельд А., Литература, «Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона», т. XXIV, 1915; Архангельский А. С., Введение в историю русской литературы, т. I, П., 1916; Сакулин П. Н., В поисках научной методологии, «Голос минувшего», 1919, № 1-4; Вознесенский А., Метод изучения литературы, «Труды Белорусск. госуд. университета», Минск, 1922, № 1; Машкин А., Очерки литературной методологии, «Наука на Украине», 1922, № 3; Пиксанов Н. К., Новый путь литературной науки, «Искусство», 1923, № 1; Смирнов А., Пути и задачи науки о литературе, «Литературная мысль», 1923, кн. II; Сакулин П. Н., Синтетическое построение истории литературы, М., 1925; Ярхо Б. И., Границы научного литературоведения, «Искусство», 1925, № 2, и 1927, кн. I; Цейтлин А., Проблемы современного литературоведения, «Родной язык в школе», 1925, кн. VIII; Сакулин, Социологический метод в литературоведении, М., 1925; Плеханов Г., Сочин., тт. X и XIV, Гиз, М. - Л., 1925; Вознесенский А., Проблема «описания» и объяснения в науке о литературе, «Родной язык в школе», 1926, кн. XI-XII; Полянский В., Вопросы современной критики, Гиз, М. - Л., 1927; Ефимов Н. И., Социология литературы, Смоленск, 1927; Петровский М., Поэтика и искусствоведение, ст. первая, «Искусство», 1927, кн. II-III; Нечаева В., Литературоведение и искусствоведение, «Родной язык в школе», 1927, кн. III; Бельчиков Н., Значение современной критики при изучении современной художественной литературы, «Родной язык в школе», 1927, кн. III; Прозоров А., Границы ученого формализма (по поводу ст. Ярхо), «На литературном посту», 1927, № 15-16; Якубовский Г., Задачи критики и литературная наука, «На литературном посту», 1928, № 7; Шиллер Ф. П., Современное литературоведение в Германии, «Литература и марксизм», 1928, кн. I; Его же, Марксизм в немецком литературоведении, «Литература и марксизм», 1928, кн. II; Сакулин П. Н., К итогам русского литературоведения за 10 лет, «Литература и марксизм», 1928, кн. I; Медведев П. Н., Очередные задачи историко-литературной науки, «Литература и марксизм», 1928, кн. III; Тимофеев Л., О функциональном изучении литературы, «Русский язык в советской школе», 1930; Фохт У., Марксистское литературоведение, М., 1930; Бельчиков Н. Ф., Критика и литературоведение, «Русский язык в советской школе», 1930, кн. V; «Против механистического литературоведения», сб., М., 1930; «Против меньшевизма в литературоведении», сб., М., 1930; Добрынин М., Против эклектиков и механистов, М., 1931; Фриче В. М., Проблемы искусствоведения (несколько изданий); «Литературоведение», сборник под редакцией В. Ф. Переверзева, Москва, 1928 (полемику по поводу этого сборника см. в библиографии к ст. «Переверзев»); Гурштейн А., Вопросы марксистского литературоведения, Москва, 1931. См. также библиографию к следующим ст. ст.: Марксизм-ленинизм в литературоведении, Методы домарксистского литературоведения (там же см. иностранную библиографию), Поэтика, Критика и Эстетика. </p>... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

наука, изучающая художественную лит-ру (см. «Литература»). Термин этот сравнительно недавнего происхождения; до него пользовалось широким употреблением понятие «история лит-ры» (франц. histoire de la litterature, немецк. Literaturgeschichte). Постепенное углубление задач, стоящих перед исследователями художественной лит-ры, повело за собой усиленную диференциацию внутри этой дисциплины. Образовалась теория лит-ры, включившая в себя методологию и поэтику. Вместе с теорией лит-ры история литературы включилась в общий состав «науки о литературе», или «Л.». Чрезвычайно популярен этот термин в Германии (Literaturwissenschaft, ср. искусствоведение — Kunstwissenschaft), где им пользуются такие исследователи, как напр. О. Вальцель, Р. Унгер и мн. др. (Unger R., Philosophische Probleme in der neuen Literaturwissenschaft, 1908; Elster E., Prinzipien der Literaturwissenschaft, 1911; Walzel O., Handbuch der Literaturwissenschaft; Philosophie der Literaturwissenschaft, сборник под ред.  E. Ermattinger’a, Berlin, 1930, и др.). Широко привился этот термин и в русском употреблении примерно с 1924—1925 (см. например книги: П. Н. Сакулина, Социологический метод в Л., М., 1925; П. Н. Медведева, Формальный метод в Л., Л., 1928; А. Гурштейна, Вопросы марксистского Л., М., 1931, сборники «Против механистического Л.», М., 1930, «Против меньшевизма в Л.», М., 1931, и мн. др. Чрезвычайно охотно пользовалось термином «Л.» и переверзианство — ср. брошюру У. Р. Фохта, Марксистское Л., Москва, 1930, и особенно сборник «Литературоведение», под ред. В. Ф. Переверзева, М., 1928). Цель настоящей статьи, помимо приведенной выше терминологической справки, двоякая: 1) наметить общие задачи, продолжающие стоять в настоящее время перед наукой о лит-ре; 2) уяснить границы ее составных частей. В целом ряде пунктов статья эта скрещивается с другими статьями «Литературной энциклопедии» — «Литература», «Методы домарксистского литературоведения», «Марксизм-ленинизм в Л.» и мн. др. Специфика настоящей статьи — в общей постановке проблемы задач науки и ее состава. В статье «Литература» была уже установлена природа художественной лит-ры — особой формы классового сознания, средством выражения к-рого являются словесные образы. К этому взгляду на свой предмет наука о лит-ре пришла в процессе сложной внутренней перестройки, в результате ожесточенной борьбы с целым рядом ненаучных методологических систем. Одни исследователи подходили к лит-ре с критериями догматической эстетики (Буало, Готтшед, Сумароков), другие искали в произведениях отражения влияний культурной «среды» (Тэн, Пыпин, Геттнер), третьи видели в них выражение творческого «духа» автора (импрессионисты и интуитивисты), четвертые обращали свое внимание исключительно на художественные приемы, на технологию словесно-образного искусства («формальная» школа). Эти методологические течения прошлого отражали мировоззрение различных групп дворянства, буржуазии и мелкой буржуазии; несмотря на некоторые достижения, группы эти оказались неспособными построить науку о литературе (см. «Методы домарксистского литературоведения»). Снимая все эти идеалистические и позитивистические точки зрения, марксистско-ленинское Л. обосновало взгляд на литературу как на специфическую форму классовой идеологии, возникающую и развивающуюся в теснейшей связи с другими надстройками. Обусловленность словесно-образного творчества экономическим базисом — одно из основных положений диалектического материализма, не требующее в настоящее время особо развернутых доказательств. Именно от условий производства и производственных отношений классов идут первичные воздействия на все формы классового сознания. Вместе с тем в развитом классовом обществе эти воздействия никогда не бывают непосредственными: лит-ра испытывает на себе  влияние целого ряда других надстроек, более тесно связанных с экономическим базисом, напр. политических отношений классов, формирующихся на основе производственных отношений. Поскольку это так, существеннейшей задачей Л. является установление зависимости фактов литературы от фактов классового бытия и смежных форм классового сознания, установление корней лит-ых фактов в социально-экономической действительности, обусловившей их появление. Важнейшей задачей науки о лит-ре должно быть установление того класса, выражением идеологических тенденций к-рого явилось данное произведение. Диалектико-материалистическое изучение лит-ры требует, как писал Плеханов, «перевода идеи данного художественного произведения с языка искусства на язык социологии, нахождения того, что может быть названо социологическим эквивалентом данного лит-ого произведения» (Г. В. Плеханов, Предисловие к сборнику «За 20 лет»). Не гениальная личность, как то утверждали импрессионисты, не культурно-историческая среда, как полагал Тэн, не отдельные лит-ые традиции «старших» и «младших» школ, как считают формалисты, а классовое бытие является первопричиной лит-ры, как и всякой другой идеологии, вырастающей на основе этого бытия в процессе обостренной борьбы классов. Прежде всего важно выяснить, рупором чьих настроений является данный писатель, какие тенденции он выражает в своем произведении, интересы какого социального коллектива вызывают его произведения к жизни — короче говоря, каков социальный генезис лит-ого произведения или, более широко — творчества писателя, к-рому это произведение принадлежит, стиля, в создании к-рого этот писатель наряду с другими участвует. Установление социального генезиса — чрезвычайно ответственная и сложная задача. Необходимо уметь видеть в произведении общие, ведущие начала и вместе с тем не выбрасывать за борт те индивидуальные оттенки, в к-рые эти общие начала облекаются (единство «общего» и «частного»). Устанавливая зависимость лит-ры от классового бытия и иных форм классового сознания, в то же время ни на минуту нельзя забывать, что перед нами — специфическая идеология, к-рая не может быть сведена ни к какой иной ее форме, к-рую нужно анализировать и изучать, постоянно раскрывая идейное содержание этой формы — «мышления в словесных образах». Необходимо уметь находить в лит-ре воздействие экономического базиса и в то же время почти всегда опосредствовать это влияние целым рядом промежуточных связей лит-ры с политикой, философией, искусством и иными формами классового сознания. Необходимо наконец находить ту социальную группу, устремления и интересы к-рой выражены в данном произведении, не в статике только, не в виде метафизически сконструированной группы, а в исторической динамике, в развитии, в острой борьбе с антагонистами и самое лит-ое произведение  со всеми его идеологическими тенденциями изучать как акт классовой борьбы на лит-ом фронте. Подчеркнуть последнее особенно важно: еще совсем недавно господствовавшее в Л. переверзианство грешило именно этим гипертрофированием генетического анализа изолированных друг от друга лит-ых рядов и полным игнорированием взаимодействия этих литературных потоков. В книгах Переверзева (см.), в статьях его учеников (У. Фохта, Г. Поспелова, И. Беспалова и многих других — в том числе автора этой статьи) социальные корни Гоголя, Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Горького, Гончарова изучались как литературные данности, развивающиеся независимо от всей сложности классовой борьбы в лит-ре той или иной эпохи. Определение генезиса лит-ых произведений неотделимо от анализа художественных особенностей, от установления структурных особенностей литературных фактов и внутреннего существа лит-ого произведения. Если литература — образная форма классового сознания, то как «содержание» (классовое сознание) определило собою форму («мышление в образах»), каков тот лит-ый стиль, к-рый рождается в диалектическом единстве «содержания» и «формы» Если классовая идеология выражается в поэтическом стиле (об огромной роли идей см. в ст. «Литература»), то не менее важной задачей Л. явится раскрытие идеологичности самой «формы». Литературовед должен показать, как экономика, производственные отношения классов, уровень их политического самосознания и многообразные области культуры обусловливают образы художественных произведений, диспозицию этих образов, их развертывание в сюжете, продиктованные идейными положениями, характерными и специфичными для данной социальной группы на данной стадии ее истории, на данном этапе классовой борьбы. Всестороннее изучение компонентов лит-ого произведения, отображающих собой идеологию класса, должно стать предметом детальнейшего изучения. Литературовед устанавливает тематику образов — их характер и идеологию, композицию — способы внутреннего построения каждого из персонажей произведения и способы их развития в сюжете, наконец стилистику — те языковые средства, к-рыми наделены образы, степень соответствия речи персонажей их социальной принадлежности, самый языковый рисунок автора произведения и т. д. Как ни сложна эта задача социологического марксистского изучения литературного стиля (см. «Стиль»), ее никоим образом нельзя устранить из поля зрения науки. Л. наших дней борется с культурно-историческим методом, начисто игнорировавшим анализ поэтического стиля, с психологическим методом, ограничивавшим это изучение областью индивидуальной психологии. Оно борется с формализмом, изучающим лит-ый стиль как имманентный технологический ряд, ничем кроме состояния предшествующих традиций не обусловленный. Оно борется наконец с переверзианством,  фетишизирующим изучение социологии стиля, решающим эти задачи в духе механистического материализма, в полной оторванности от конкретных исторических форм классовой борьбы. Но установлением генезиса и художественных особенностей лит-ых фактов не исчерпывается работа литературоведа. Весь анализ лит-ого факта и его генезис должны служить цели установления функции лит-ого факта. Лит-ое произведение всегда является отображением практики того класса, к-рому оно обязано своим появлением в свет, всегда отражает с той или иной степенью широты объективную действительность. Однако одновременно с этим оно является классовой идеологией, отношением к этой действительности класса, защищающего через его посредство свои интересы, класса, борющегося со своими противниками за определенные экономические и политические интересы. Являясь формой классового сознания, оно в то же время представляет собой форму его действия. Как и всякая идеология, оно не только отражает, но и выражает, не только регистрирует, закрепляет, но и организует, активно воздействует на всех, кто воспринимает литературное произведение. Лит-ое произведение воздействует прежде всего на творчество писателей, современных ему или пришедших в литературу в последующий период. Оно оказывает подчас могущественное воздействие на литературную продукцию менее зрелых классовых группировок, навязывая им свои мотивы и приемы, подчиняя их своим идейным тенденциям. Даже в пределах самой лит-ры поэтическое произведение представляет собой следовательно не только «факт», но и «фактор», вовлекающий иные лит-ые движения в орбиту своих воздействий. Но несравненно важнее другая функция лит-ры — прямое воздействие ее на читателя, современного и позднейшего, родного ей по классу и принадлежащего к другим социальным группировкам. Всякая «интерпретация» читателем произведений, исходящая из объективно существующего в произведении содержания, в то же время может быть совершенно различной в зависимости от классового лица читателя, его симпатий и антипатий, его запросов и потребностей. История французской литературы знает обостренную борьбу читательских мнений вокруг «Эрнани» Виктора Гюго, драмы, сыгравшей колоссальную роль в судьбах романтического театра и нанесшей сокрушительный удар классической трагедии. Известные «бои» вокруг драмы Гюго (бои не только в переносном, но и в самом прямом смысле этого слова) были отражением не только литературных новшеств того стиля, в духе которого творил автор «Эрнани» и «Кромвеля», но и острых социальных разногласий между сторонниками классицизма и пионерами романтизма, ибо оба литературные направления базировались на идеологии различных классов, и их взаимная борьба явилась одной из форм классовой борьбы во французской литературе 20—30-х гг. Еще более открыто  эти реакции читателей выразились при появлении в свет романа Тургенева «Отцы и дети» [1862, посвященного изображению самого злободневного в ту эпоху явления — «нигилизма»: произведение это встречено было восторженными похвалами со стороны одной части читателей и безудержным отрицанием со стороны другой. В основе этих разногласий лежал не столько субъективизм интерпретации тургеневского текста, сколько определенное социальное отношение к революционному разночинству и стремление различных классовых групп (идеологов крестьянской революции, группировавшихся вокруг «Современника», либералов, блока крепостников — до нас дошли характерные хвалебные отзывы о романе, данные ему Третьим отделением) использовать тургеневский роман в открытой политической борьбе. Каждое литературное произведение, более или менее широко отражающее действительность, становится активным и организующим фактором общественной жизни, объектом борьбы противоположных читательских реакций и в этом смысле представляет собой определенный фактор не только литературного, но и общественного развития. Припомним статьи Ленина о Л. Толстом как о «зеркале русской революции», и мы без труда поймем, что эта огромная функциональная насыщенность лит-ры обусловлена ее познавательной сущностью: борьба вокруг «Отцов и детей» не отличалась бы и малой долей той ожесточенности, какую она в действительности приобрела, если бы читатели Тургенева не искали у последнего объективного изображения разночинской молодежи. Огромная популярность «народных» произведений Льва Толстого у крестьянства обусловливалась именно тем, что крестьянство искало в них ответа на вопрос, как выйти из невыносимо тяжелого положения, в к-ром этот класс оказался в послереформенную эпоху. Для читателей всегда характерен подход к лит-ре как к средству познания жизни; отсюда проистекает небывалая страстность их реакций и огромная функциональная роль литературы. Целый ряд лит-ых произведений воздействует на читательское сознание через много времени после того, как они появились в свет. Такова судьба так наз. «вечных спутников человечества». Шекспир, творивший в елизаветинской Англии, явным образом преодолевает рамки своего времени, и в исторической перспективе трех слишком столетий мы видим, как часто у него учатся, как сильно возрождается к нему интерес, как он является не только фактором лит-ого и читательского процессов, но и фактом литературной политики (см. например лозунг «Долой Шиллера», выкинутый некоторыми теоретиками РАПП в их полемике с литфронтовцами о творческом методе пролетарской лит-ры). Литературовед не имеет права забывать, что проблема социальной функции художественной лит-ры является самой важной из стоящих перед ним проблем: «Трудность заключается не в том, чтобы понять, что греческое искусство и эпос связаны с известными  общественными формами развития. Трудность состоит в понимании того, что они еще продолжают давать нам художественное наслаждение и в известном смысле сохраняют значение нормы и недосягаемого образца» (К. Маркс, К критике политической экономии). Для того чтобы поставить изучение функциональной роли литературы на должную высоту, необходимо изучать реальную роль литературного произведения в борьбе классов, классовых групп, партий, устанавливать, к каким действиям оно их побудило, какой общественный резонанс создало. Как вспомогательный момент при этом следует широко развернуть историю читателя, учет его интересов, обследование его реакций. Нет нужды говорить, что это изучение должно производиться по классовому признаку как основному фактору, определяющему различие восприятия и реакций. Марксистское Л. должно решительно бороться с тенденциями, преувеличивающими значение читателя, подобными например «Мыслям о лит-ре и жизни», высказанным П. С. Коганом: «Понять художественное произведение — это значит понять его читателей. История литературы есть история прочитанного, но не история написанного» (П. С. Коган, Пролог, «Мысли о лит-ре и жизни», 1923, стр. 10). История лит-ры есть и история «написанного» и история «прочитанного», ибо для нас важны и объективная сущность литературного произведения и различное классовое отношение к нему читателя. Отвергая «написанное», мы тем самым скатываемся к явно идеалистическому релятивизму, к практическому игнорированию объективного существования литературы. Но еще решительнее мы должны возражать против обратной крайности — против того отрицания функционального изучения лит-ры, которое в наше время с такой рельефностью сказалось у переверзианства. «Задача литературоведа, — писал Переверзев, — заключается в том, чтобы раскрыть в художественном произведении то объективное бытие, которое дало для него материал и определило его структуру. К раскрытию этого бытия, уяснению органической, необходимой связи данного художественного произведения с определенным бытием и сводится марксистское исследование» («Необходимые предпосылки марксистского литературоведения», сб. «Литературоведение», М., 1928, стр. 11). Не касаясь остальных сторон этой формулы, необходимо констатировать, что общественной роли произведения, его влиянию на читателя места в ней не нашлось. Изучая исключительно генезис литературных произведений и их стиль, «бытие» и «структуру», Переверзев утверждал, что изучение функций должна взять на себя особая дисциплина — «история читателя». Отграничение это явно незаконно, поскольку изучение функции лит-ых произведений не сводится к изучению «Истории читателя», и, с другой стороны, теснейшим образом связано с анализом классовой сущности произведений. Только в установлении классовой роли произведения получает себе  полное подтверждение генетический и стилевой анализ литературоведа, и в этом смысле отрицание функционального изучения нецелесообразно и незаконно. Оно однако чрезвычайно характерно для переверзианства, считавшего литературу только средством отражения классовой психики, практически отрицавшего активную роль идеологий и потому низводившего науку о литературе на степень пассивистской регистрации поэтических фактов. Как ни важно изучение реальной классовой функции литературных произведений, и в частности изучение отношений читателя к ним, оно все же не может быть оторвано от анализа литературных произведений и заменить его собой. Функциональна сама лит-ра, в ней заложена та идейная направленность, к-рая и вызывает столь несходные читательские оценки. Да и самый подход к читателю в марксистском Л. ни в какой мере не должен быть пассивистско регистрирующим. Утверждая противное, мы неизбежно скатились бы к «хвостизму», к отрицанию Л. как науки, изучающей одну из наиболее действенных идеологий. Ведущая, авангардная часть Л. — критика — не столько изучает реакции читателя, сколько их стимулирует, организует, устанавливая социальные корни данного лит-ого явления, его художественную целостность и идейную направленность. Задачи литературоведа-марксиста в этой области заключаются в разоблачении читательских реакций, по своей социальной сущности вредных и реакционных, в углублении вкусов пролетарско-крестьянского читателя, в переделке и перевоспитании промежуточных мелкобуржуазных групп и т. д. То же самое следует сказать и об отношении Л. к писателю: помощь союзнику пролетарской литературы, деятельное повышение квалификации пролетарских писателей и беспощадное разоблачение реакционных тенденций в творчестве буржуазных писателей города и деревни входят в круг важнейших обязанностей марксистско-ленинского Л. и резко отличают его от буржуазно-меньшевистского, объективистского подхода к литературе. В наше время обостренной борьбы за новый лит-ый стиль и творческий метод пролетлитературы проблема функционального изучения должна быть поставлена во весь рост и введена в повседневный обиход нашей науки. Намеченные нами исследования представляют собой лишь отдельные аспекты единого в существе акта марксистского исследования лит-ого произведения. Мы разделили этот акт на составляющие его части лишь в интересах наибольшей методической наглядности и возможно большей детализации анализа. На практике выполнение перечисленных выше задач неразрывно сплетается между собой. Исследуя стиль, мы устанавливаем особенности классовой идеологии, проявившиеся в нем, тем самым намечаем классовый генезис произведения и открываем себе дорогу к выявлению его социальных функций. В свою очередь, полагая целью исследование двух последних задач,  мы не можем их решать, не анализируя особенности лит-ого стиля. Однако единство это ни в какой мере не является тождеством: каждый из аспектов исследования важен, необходим и не может быть снят без явного ущерба для целого. Игнорируя социальный генезис творчества, мы лишаем себя возможности правильно ответить на вопрос о причинах его появления в свет, впадаем в идеализм или становимся на вульгарно-материалистическую, «потребительскую» точку зрения. Снимая задачу анализа художественных особенностей литературных фактов, мы смазываем специфичность литературы, смешиваем ее с остальными идеологиями, обедняем сознание класса. Наконец, забывая про функциональное изучение, мы разрываем крепкие связи литературных произведений с действительностью, на которую их авторы стремятся воздействовать. Неоднократно делавшиеся попытки построить догматическую методику изучения лит-ры неизбежно грешат механистичностью. Порядок изучения лит-ых фактов в каждом отдельном случае определяется конкретными условиями — наличием того или иного материала (в ряде случаев многие сведения о том или ином факте литературы могут быть только предположительными) и склонностью исследователя к той или иной форме анализа. Установление общеобязательных рецептов о порядке изучения может здесь быть только вредным; рецепты эти должны уступить место величайшей методической гибкости. Важно лишь, что, хотя отдельные литературоведы могут ставить эти задачи порознь, ни одна из этих задач не может быть снята научным Л. Всесторонне изучить Пушкина единственно научным методом диалектического материализма — значит установить, выражением идеологии какого класса его творчество явилось, установить точно, какую группу в пределах класса Пушкин представлял, понять зависимость между развивающимся и видоизменяющимся творчеством Пушкина и социальной трансформацией его классовой группы; понять в этом же аспекте социальной трансформации весь пушкинский стиль от этапов начального созревания до его финальных этапов, изучить этот стиль как систему идеологических высказываний Пушкина, как явление закономерное в борьбе пушкинского класса за социальное самоутверждение, отделив в творчестве Пушкина моменты индивидуальные, свойственные лично ему, от моментов, характеризующих социальную группу; проанализировать пушкинскую форму словесно-образного мышления в ее социально-исторически обусловленных связях с предшествующей лит-ой культурой и в то же время в ее отталкиваниях от этой культуры; наконец определить влияние, которое пушкинское творчество оказало и еще продолжает оказывать до настоящего времени на лит-ру и на читателей самых различных классовых групп, объяснив эту функциональную роль социальной направленностью творчества, идеологическими запросами читателей,  наконец всей исторической действительностью во всей сложности ее внутренних противоречий. Подчеркнуть последнее особенно важно. Меньшевистскому в существе своем отысканию генезиса на базе изолированного социологического анализа данного писателя марксистско-ленинское Л. противопоставляет изучение писателя под углом зрения разнообразнейших противоречий его эпохи. Глубочайшая новизна и ценность ленинского анализа произведений Льва Толстого заключаются в том, что он связал творческий рост этого писателя с крестьянским движением пореформенной поры, что он показал, как диалектически этот дворянский по своему происхождению писатель отразил и положительные и отрицательные стороны крестьянской революции и как это отражение обусловило революционную в основном функцию его творчества. Разрешить весь этот ряд неразрывно сплетающихся между собой вопросов — значит изучить творчество писателя всесторонне и исчерпывающе. От формулировки этих общих задач, которые стоят перед современным Л. (более развернуто о них см. «Марксизм-ленинизм в Л.»), перейдем теперь к установлению состава этой науки. Мы уже говорили выше, что термин «Л.» возник в результате исключительного усложнения ее состава. В настоящее время она представляет собой целый комплекс дисциплин, у каждой из которых существуют свои особые внутренние границы в пределах того общего целого, к-рое они образуют. Передовым отрядом литературоведения является лит-ая критика (см.). Историческая морфология ее крайне пестра, широта охвата чрезвычайно значительна. Мы знаем критику, основанную на принципах догматической эстетики (Мерзляков), критику формалистическую (Шкловский), психологическую (Горнфельд), импрессионистскую (Айхенвальд, Леметр), просветительски-публицистическую (Писарев), наконец марксистскую. Не стремясь здесь разумеется к исчерпывающей классификации видов критики, мы лишь подчеркнем ее авангардную роль в Л. Критика почти всегда действует до академического Л., является пионером научного анализа. На ее долю приходится трудная, но почетная задача установления общих вех этого анализа, по к-рому затем пойдут другие отряды Л. Характернейшим примером того, как критика установила вехи для истории литературы, является творческая практика культурно-исторического метода: С. А. Венгеров и А. Н. Пыпин базировались в построении истории русской лит-ры XIX в. на критических статьях Белинского и Добролюбова, снижая и упрощая их взгляды. Современное марксистское Л. было бы немыслимо без широкого развития десятилетием-двумя ранее широкой фаланги марксистской критики. Критика разумеется не отменяет собой прихода дальнейших отрядов Л., к какому бы методологическому течению она ни принадлежала. Это обусловлено хотя бы тем  обстоятельством, что критик занимается не столько установлением внутренней связи между лит-ыми фактами, сколько идеологической и политической оценкой этих фактов. Критиков может подчас не интересовать само по себе лит-ое произведение: оно для них иногда оказывается не целью, а средством для постановки перед читателем целого ряда философских или общественно-публицистических проблем. Вспомним здесь, с одной стороны, критику символистов, а с другой — такой характерный образец публицистической критики, как статья Н. Г. Чернышевского «Русский человек на rendez-vous», написанная для постановки проблем крестьянской реформы по поводу повести Тургенева «Ася». Критика далее может не ставить себе задач уяснения процесса подготовки данного литературного факта, исследования его окружения, лит-ых судеб — всего того, что для историка литературы является обязательным требованием. Для критики необязательно использование того детального и сложного вспомогательного аппарата, без к-рого немыслима история литературы — задач установления авторства, критики текста для нее не существует. В Л. входит и история литературы, повторяющая, углубляющая и исправляющая выводы критики, уточняющая ее исследовательский метод. Очень часто сами критики пишут на определенном этапе своей деятельности историко-литературные статьи (приведем в пример хотя бы статьи Белинского о Пушкине с их обзором всего предшествующего периода русской лит-ры). Для историка литературы типично использование дополнительных материалов, биографии и технологии, более глубокая проработка целого ряда специальных проблем, больший «академизм», который однако никак не следует отождествлять с отсутствием партийности. Отличия критики от истории лит-ры являются внутренними различиями отдельных частей одной и той же науки о лит-ре. Критика расценивает лит-ое произведение в обстановке текущего дня, история лит-ры рассматривает его на расстоянии, в исторической перспективе. Однако марксистская критика всегда стремится брать лит-ое произведение в исторической перспективе, а марксистская история лит-ры не может не связывать своей работы с современной лит-ой жизнью. То, что сегодня незаметно для критика, становится поэтому возможным констатировать историку лит-ры, и, наоборот, очень часто от историка лит-ры ускользают те особенности произведения, к-рые живо воспринимает в нем критик-современник. Если критика всегда представляет собой острое оружие классовой борьбы на текущем современном ей этапе, то история литературы имеет преимущественно дело с материалом, до какой-то степени утратившим свое боевое, актуальное значение. Это разумеется не значит, что история лит-ры «объективна», а критика «субъективна», как пытались и еще пытаются представить дело идеалисты, — марксистская критика научна и оперирует  в применении к лит-ой современности тем же методом диалектического материализма, какой лежит в основе всех наук об идеологиях. Но если одинаков метод, то существенно усложняется подсобный материал, его объем, перспектива, с к-рой этот материал изучается, и т. д. И к монографии о Шекспире и к рецензии на пьесу М. Горького критик-марксист в одинаковой мере предъявляет требование партийности и научности. Разница определяется здесь различием в объективном историческом содержании предметов анализа, различием их исторических контекстов и вытекающим отсюда различием конкретных оценок, практических выводов, а также «тактики» приемов исследования. Ни исключать критику из научного Л., ни тем более противополагать ее ему, как это делали некоторые теоретики-идеалисты, — напр. Ю. Айхенвальд, — мы не имеем никаких оснований. Было бы научным педантизмом требовать установления точных, раз навсегда определенных внутренних границ между критикой и историей лит-ры. Компетенция их может довольно сильно варьироваться в зависимости от характера исследуемой эпохи. И цели, к-рые преследуют обе дисциплины, и приемы, к-рыми они оперируют, часто чрезвычайно сближаются друг с другом. Одним из основных различий между ними оказывается большая широта материала (биографического, текстологического, архивного и т. п.), которым оперирует историк лит-ры, располагающий исторической перспективой на творчество данного писателя, устанавливающий благодаря ей его предшественников, соратников и особенно последователей. Это не значит разумеется, что не могут найтись остальные критики, к-рые заинтересуются рукописями писателя, его биографией и прочим; отдельные исключения только подтверждают правило. Осложняя свой анализ неизвестным критику материалом и освещая его с более широких позиций, к-рые критик не всегда имеет возможность занять, историк литературы тем не менее органически продолжает его дело. Из этого разумеется не следует, что история лит-ры обречена тащиться в хвосте критики и ничем не может помочь ей. Все части марксистского Л. органически связаны между собой и оказывают друг другу действенную помощь. От степени разработанности историей лит-ры материала предшествующих десятилетий существенно зависят разумеется возможности успешной и конкретной критики явлений, непосредственно связанных с лит-ыми явлениями прошлого. Так например, детальная разработка вопросов пролетарской лит-ры в чрезвычайной степени облегчит работу марксистской критики над материалом текущей пролетарской литературы. Специфической особенностью истории литературы является то, что она ставит вопросы лит-ого процесса во всей их широте, оперируя материалом «массовой лит-ой продукции». Осветить лит-ый путь класса — значит изучить все перипетии его лит-ого развития,  все его отдельные этапы — от первоначального накопления до расцвета и упадка литературы класса. Изучение отдельных образцовых произведений, по которым идеалисты склонны писать историю, — изучение «шедевров», — определяет высоту классового творчества, но не направление и не структуру его хребтов. История лит-ры немыслима без изучения второстепенных и третьестепенных беллетристов. Их творчество подчас не представляет эстетической ценности, их формы эмбриональны и маловыразительны. Но в плане исторического анализа для изучения тенденций лит-ого развития класса, для характеристики его роста изучение массовой продукции совершенно обязательно. Это необходимо по отношению к буржуазно-дворянской лит-ре прошлого, каждое из течений которой характеризовалось массовостью и в своих начальных и в своих зрелых стадиях (примеры: аристократическая поэзия эпохи крепостничества, буржуазная городская традиция «физиологических очерков», реалистический усадебный роман и пр.). Эта массовость еще в большей степени характеризует собой пролетарскую литературу. Отсутствие больших мастеров слова, вполне естественное в эпоху эксплоатации рабочего класса буржуазией, не снимает с историка пролетлитературы обязанности изучать ее в самых ранних истоках, во всем разнообразии ее составных течений. Небольшие по своему творческому диапазону таланты прекрасно характеризуют однако идеологические тенденции класса. Нечего и говорить о том, как гигантски возрастает значение анализа массовой продукции в наше время широчайшего расцвета рабселькоровского движения, образования тысяч лит-ых кружков на предприятиях и развернувшегося в последние годы призыва ударников в лит-ру. История лит-ры в настоящее время меньше чем когда-либо является историей только литературных генералов; она может и должна превратиться в историю литературных армий. Критика и история лит-ры образует собой сектор практического Л. Деятельность их направляется общетеоретической мыслью Л. Подобно тому как во всякой армии существуют штабы, где сосредоточивается вся стратегическая работа по составлению планов военных действий, по координированию боевых операций и пр., роль теоретического штаба Л. выполняет методология — учение о методах и путях наиболее рационального изучения художественной лит-ры с точки зрения тех или иных философских основ (в научном Л. — с точки зрения диалектического материализма). Методология включает в себя в качестве вспомогательной, но чрезвычайно важной части историографию, последовательное историческое обозрение методологических систем прошлого. Критика этих систем приводит нас в недра методологии, ибо всякая новая литературоведческая школа начинает свою жизнь с переоценки господствовавших до нее методологических концепций. Сущность методологии — в создании углубленной системы взглядов  на сущность, происхождение и функцию лит-ры. Выработка этой системы взглядов обычно требует привлечения смежных с Л. дисциплин — истории, эстетики, философии и пр. Методология — подлинный мозг всякого Л., тем более марксистская методология, требует установления обусловленности литературы социальной практикой и вскрытия неразрывных связей между литературой и другими смежными с ней надстройками. Однако общей методологической направленности еще недостаточно для того, чтобы успешно изучать литературное произведение. Методология устанавливает общую сущность изучаемых явлений, вбивает основные сваи литературоведческой теории. Поэтика (см.) приходит на помощь методологии в конкретном и кропотливом анализе лит-ых фактов, дает литературоведу представление о типах последних. Культурно-историческая школа игнорировала поэтику, потебнианцы предельно ее психологизировали, формалисты непомерно преувеличивали ее значение, понимая под поэтикой всю теорию литературы (В. Жирмунский, Вопросы теории литературы; Б. Томашевский), включая в ее пределы историю лит-ры (серия формалистских по своей методологии сборников «Поэтика»). Последнее особенно неприемлемо для марксиста, поскольку история лит-ры явно выходит за границы тех вспомогательных задач, к-рые ставит перед собой теоретическая поэтика. Элементы любого литературного стиля, будучи взяты вне истории, немедленно превращаются в «тощие абстракции». Лишь на основе исторического изучения теоретическая поэтика может представить собой богатый арсенал всяческих сведений о структурных типах произведений, который может оказаться чрезвычайно полезным для литературоведа, снабжая его методическими приемами работы над произведением. Поэтика не может быть не чем иным, как только применением философских основ методологии на широчайшем литературном материале — «конкретной методологией». В этих своих границах поэтика чрезвычайно помогает истории литературы, как бы составляя перекидной мост между нею и общей методологией. Исключительная усложненность изучения некоторых памятников литературы, древней анонимной или сомнительной, у которой мы не знаем ни автора, ни более или менее окончательно установленного текста, порождает необходимость создания особого вспомогательного аппарата. Здесь на помощь литературоведу приходят и так называемые вспомогательные дисциплины — «знания, помогающие усвоить технику исследования... расширяющие научный горизонт исследователя» (В. Н. Перетц, Из лекции по методологии истории лит-ры, Киев, 1912) — библиография (см.), история, биография, палеография (см.), хронология, языковедение (см.), текстология (см.) и пр. Исключительным преувеличением значения вспомогательных дисциплин страдали приверженцы филологического метода. Сторонники  его склонны были считать всю историко-литературную работу исчерпанной филологическим анализом. Это явление, продолжающееся в известных кругах внемарксистского Л. и в наши дни, несомненно объясняется отсутствием у них четких общих перспектив, разочарованием в методологических концепциях прошлого и неверием в научность марксистского Л. Приведем в пример патетическое восхваление вспомогательных дисциплин в «Видении поэта» интуитивиста М. О. Гершензона, разочаровавшегося в культурно-историческом изучении Л. Марксистское Л. несомненно ограничивает компетенцию вспомогательных дисциплин в старом смысле этого слова, хотя оно вполне сознает полезность текстологии, эдиционной техники и пр. как предварительной работы, препарирующей лит-ые тексты, делающей их пригодными для научного изучения. Зато с тем большей энергией марксисты утверждают значение смежных дисциплин, посвященных исследованию других надстроек. Для идеалистического литературоведения часто характерна намеренная изоляция литературы от других идеологий. «Заманчивой задачей явилось бы построение литературоведения из данных самого материала, положив в основу лишь самые элементарные психологические и лингвистические понятия. Автор старается подойти к этой задаче в том смысле, что не опирается ни на какие предвзятые психологические, социологические или биологические теории, дабы не ставить свою науку в зависимость от изменений, происходящих в смежных науках (как-то: лингвистике, естествознании и в особенности философии)» (Б. И. Ярхо, Границы научного литературоведения, «Искусство», Москва, 1925, № 2, стр. 45). Явно безнадежная попытка замкнуться от иных форм социальной действительности, построить науку без всяких «предвзятостей», т. е. без синтезирующего эту действительность мировоззрения! Марксисты, изучающие лит-ру как одну из надстроек, не могут не привлекать к процессу изучения лит-ых явлений прежде всего данные о политической жизни и борьбе, об экономических процессах и затем данные о развитии других идеологий — философии, искусства, науки и т. д. Искусствоведение (особенно история театра и изобразительных искусств), философия, общая история, социология, экономика помогут работе литературоведа, чрезвычайно облегчат и углубят анализ литературных фактов. Все вышеизложенное позволяет нам утверждать, что современное марксистское Л. представляет собой сложный комплекс дисциплин, выполняющих в пределах общего целого свои особые частные задания. Критика, история лит-ры, методология, поэтика, вспомогательные дисциплины представляют собой составные части этого литературоведческого комплекса. Против тенденций ограничить компетенцию литературоведения изучением стиля (формалисты), психологией творчества (потебнианство), установлением социального генезиса (переверзианство), выполнением  подсобных филологических заданий марксистское Л. не случайно выступает решительно и непримиримо. Всестороннее изучение литературы как специфической формы классовой идеологии требует предельной диференциации заданий. Но вместе с тем Л. является единым целым, внутренним разделением труда, обеспечивающим себе решение тех задач, которые ставит перед наукой о лит-ре специфика художественной лит-ры и метод диалектического материализма. Является ли Л. наукой Этот вопрос был глубоко актуальным 15—20 лет тому назад, когда идеалисты всех школ и мастей провозглашали гибель науки о лит-ре. То был крах позитивистского Л., научная немощность к-рого была раскрыта идеалистами с большой ясностью. Но тот поворот к интуиции, к-рый так резко обозначился на рубеже XX в., знаменовал собою полную неспособность буржуазии построить науку о лит-ре. То, что не могло удасться загнивающему классу, уже выполняется Л. пролетариата на незыблемой философской основе диалектического материализма. Перед марксистско-ленинским Л. стоят задачи огромной важности — проследить творчество писателей прошлого под углом зрения ленинских директив об использовании лит-ого наследства; открыть беспощадную борьбу с лит-ой и литературоведческой продукцией враждебных пролетариату классов, помочь созданию творческого метода пролетарской лит-ры, возглавив развернувшуюся вокруг этого вопроса работу. Короче говоря, марксистское Л. призвано создать теорию, помогающую лит-ой практике пролетариата, организующую и направляющую ее. Эти задачи особенно ответственны и актуальны на данном этапе строительства пролетарской лит-ры, характеризующейся своей массовостью и плановостью. Растущая армия пролетарских писателей должна быть вооружена оружием марксистско-ленинского Л., которое ускорит и обеспечит ей творческую победу. Всяким попыткам «аполитизировать» науку о лит-ре марксисты должны оказать решительный отпор. Литературная теория рабочего класса должна быть поставлена на службу его литературной практике. Библиография: Дашкевич Н., Постепенное развитие науки истории литературы и современные ее задачи, «Университетские известия», 1877, № 10; Кареев Н., Что такое история литературы, «Филологические записки», 1883, вып. V—VI; Плотников В., Основные принципы научной теории литературы,«Филологические записки», 1887, вып. III—IV, VI (1888, вып. I—II); Зоргенфрей Г., Понятие о литературоведении и его задачах, «Гимназия», 1895, август; Аничков Е. В., Научные задачи истории литературы, «Университетские известия», 1896, № 4; Тихонравов Н. С., Задачи истории литературы и методы ее изучения, Сочин. Н. С. Тихонравова, т. I, М., 1898; Пыпин А. Н., История русской литературы (неск. изд.), т. I. Введение; Евлахов А., Введение в философию художественного творчества, тт. I—III, Варшава, 1910, 1912 (Ростов н/Д., 1916); Лансон Г., Метод в истории литературы, с послеслов. М. Гершензона, М., 1911; Сиповский В., История литературы как наука, изд. 2-е, СПБ, 1911; Веселовский А. Н., Поэтика, Собр. сочин., т. I, СПБ, 1913; Перетц В. Н., Из лекций по методологии истории русской литературы, Киев, 1914; Горнфельд А., Литература, «Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона», т. XXIV,  1915; Архангельский А. С., Введение в историю русской литературы, т. I, П., 1916; Сакулин П. Н., В поисках научной методологии, «Голос минувшего», 1919, № 1—4; Вознесенский А., Метод изучения литературы, «Труды Белорусск. госуд. университета», Минск, 1922, № 1; Машкин А., Очерки литературной методологии, «Наука на Украине», 1922, № 3; Пиксанов Н. К., Новый путь литературной науки, «Искусство», 1923, № 1; Смирнов А., Пути и задачи науки о литературе, «Литературная мысль», 1923, кн. II; Сакулин П. Н., Синтетическое построение истории литературы, М., 1925; Ярхо Б. И., Границы научного литературоведения, «Искусство», 1925, № 2, и 1927, кн. I; Цейтлин А., Проблемы современного литературоведения, «Родной язык в школе», 1925, кн. VIII; Сакулин, Социологический метод в литературоведении, М., 1925; Плеханов Г., Сочин., тт. X и XIV, Гиз, М. — Л., 1925; Вознесенский А., Проблема «описания» и объяснения в науке о литературе, «Родной язык в школе», 1926, кн. XI—XII; Полянский В., Вопросы современной критики, Гиз, М. — Л., 1927; Ефимов Н. И., Социология литературы, Смоленск, 1927; Петровский М., Поэтика и искусствоведение, ст. первая, «Искусство», 1927, кн. II—III; Нечаева В., Литературоведение и искусствоведение, «Родной язык в школе», 1927, кн. III; Бельчиков Н., Значение современной критики при изучении современной художественной литературы, «Родной язык в школе», 1927, кн. III; Прозоров А., Границы ученого формализма (по поводу ст. Ярхо), «На литературном посту», 1927, № 15—16; Якубовский Г., Задачи критики и литературная наука, «На литературном посту», 1928, № 7; Шиллер Ф. П., Современное литературоведение в Германии, «Литература и марксизм», 1928, кн. I; Его же, Марксизм в немецком литературоведении, «Литература и марксизм», 1928, кн. II; Сакулин П. Н., К итогам русского литературоведения за 10 лет, «Литература и марксизм», 1928, кн. I; Медведев П. Н., Очередные задачи историко-литературной науки, «Литература и марксизм», 1928, кн. III; Тимофеев Л., О функциональном изучении литературы, «Русский язык в советской школе», 1930; Фохт У., Марксистское литературоведение, М., 1930; Бельчиков Н. Ф., Критика и литературоведение, «Русский язык в советской школе», 1930, кн. V; «Против механистического литературоведения», сб., М., 1930; «Против меньшевизма в литературоведении», сб., М., 1930; Добрынин М., Против эклектиков и механистов, М., 1931; Фриче В. М., Проблемы искусствоведения (несколько изданий); «Литературоведение», сборник под редакцией В. Ф. Переверзева, Москва, 1928 (полемику по поводу этого сборника см. в библиографии к ст. «Переверзев»); Гурштейн А., Вопросы марксистского литературоведения, Москва, 1931. См. также библиографию к следующим ст. ст.: «Марксизм-ленинизм в литературоведении», «Методы домарксистского литературоведения» (там же см. иностранную библиографию), «Поэтика», «Критика» и «Эстетика». А. Цейтлин... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕ́ДЕНИЕ, наука о художественной литературе (см. Литература), ее происхождении, сущности и развитии. Современное Л. представляет собой сложную и подвижную систему дисциплин. Различают три главных отрасли Л. Теория литературы исследует общие законы структуры и развития литературы. Предметом истории литературы является преимущественно прошлое литературы как процесс или как один из моментов этого процесса. Критику литературную интересует относительно единовременное, «сегодняшнее» состояние литературы; для нее характерна также интерпретация литературы прошлого с точки зрения современных общественных и художественных задач. Принадлежность литературной критики к Л. как к науке не является общепризнанной.<p class="tab">Важнейшей частью Л. является поэтика — наука о структуре произведений и их комплексов, творчества писателей в целом, литературного направления, литературной эпохи и т. д. Поэтика соотносится с основными отраслями Л.: в плоскости теории литературы она дает общую поэтику, т. е. науку о структуре любого произведения; в плоскости истории литературы существует историческая поэтика, исследующая развитие целых художественных структур и их отдельных элементов (жанров, сюжетов, стилистических образов и т. д.); применение принципов поэтики в литературной критике проявляется в идейно-художественном анализе конкретного произведения, в выявлении особенностей его структуры. Во многом сходное положение занимает в Л. стилистика художественной речи: она может входить в теорию литературы, в общую поэтику (как исследование стилистического и речевого уровня структуры), в историю литературы (напр., язык и стиль данного направления), а также в литературную критику (стилистические разборы современных произведений).</p><p class="tab">Для Л. как системы дисциплин характерна не только тесная взаимозависимость всех ее отраслей (так, литературная критика опирается на данные теории и истории литературы, а последние учитывают и осмысляют опыт критики), но и возникновение дисциплин второго ряда. Существуют теория литературной критики, ее история, история поэтики (следует отличать от исторической поэтики), теория стилистики и т. д. Характерно также передвижение дисциплин из одного ряда в другой; так, литературная критика со временем становится материалом истории литературы, исторической поэтики и др. Существует и множество вспомогательных литературоведческих дисциплин: литературоведческое архивоведение, библиография художественной и литературоведческой литературы, эвристика, палеография, текстология, комментирование текста, теория и практика эдиционного дела и др. В середине XX в. усилилась роль математических методов (особенно статистики) в Л., преимущественно в стиховедении, стилистике, текстологии, где легче выделяются соизмеримые элементарные «отрезки» структуры (см. Структурализм). Вспомогательные дисциплины — необходимая база основных; вместе с тем в процессе развития и усложнения они могут выявлять самостоятельные научные задачи и культурные функции.</p><p class="tab">Многообразны связи Л. с другими гуманитарными науками, одни из которых служат его методологической базой (философия, эстетика, герменевтика, или наука об интерпретации), другие близки к нему по задачам и предмету исследования (фольклористика, общее искусствознание), третьи — общей гуманитарной направленностью (история, психология, социология). Многоплановы связи Л. с языкознанием, основаны не только на общности материала (язык как средство коммуникации и как «первоэлемент» литературы), но и на некоторой близости гносеологических функций слова и образа и некоторой аналогичности их структур. Слитность Л. с другими гуманитарными дисциплинами фиксировалась прежде понятием филологии как синтетической науки, изучающей духовную культуру во всех ее языково-письменных, в т. ч. литературных, проявлениях; в XX в. это понятие передает обычно общность двух наук — Л. и лингвистики, в узком же смысле обозначает текстологию и критику текста.</p><p class="tab">Начатки искусствоведческих и литературоведческих знаний зарождаются в глубокой древности в форме мифологических представлений (таково, напр., отражение в мифах античной дифференциации искусств). Суждения об искусстве встречаются в древнейших памятниках — в индийских ведах (X—II вв. до н. э.), в китайской «Книге преданий» («Шуцзин», XIV—V вв. до н. э.), в древнегреческих «Илиаде» и «Одиссее» (VIII—VII вв. до н. э.) и др. В Европе первые концепции искусства и литературы разработаны античными мыслителями. Платон в русле объективного идеализма рассмотрел эстетические проблемы, в т. ч. проблему прекрасного, гносеологическую природу и воспитательную функцию искусства, дал главные сведения по теории искусства и литературы (прежде всего деление на роды — эпос, лирику, драму). В сочинениях Аристотеля при сохранении общеэстетического подхода к искусству происходит уже формирование собственно литературоведческих дисциплин — теории литературы, стилистики и особенно поэтики. Его сочинение «Об искусстве поэзии», содержащее первое систематическое изложение основ поэтики, открыло многовековую традицию специальных трактатов по поэтике, которая со временем приобретала все более нормативный характер (такова уже «Наука поэзии» Горация). Одновременно развивалась риторика, в рамках которой происходило формирование теории прозы и стилистики. Традиция составления риторик, как и поэтик, дожила до нового времени (в частности, в России: «Краткое руководство к красноречию», 1748, М. В. Ломоносова). В античности — истоки и литературной критики (в Европе): суждения ранних философов о Гомере, сопоставление трагедий Эсхила и Еврипида в комедии Аристофана «Лягушки» (405 до н. э.). Значительная дифференциация литературоведческих знаний происходит в эллинистическую эпоху, в период т. н. александрийской филологии (III—II вв. до н. э.), когда вместе с другими науками Л. отделяется от философии и формирует собственные дисциплины. К последним следует отнести биобиблиографию («Таблицы» Каллимаха — первый прообраз литературной энциклопедии), критику текста с точки зрения его подлинности, комментирование и издание текстов.</p><p class="tab">Глубокие концепции искусства и литературы складываются и в странах Востока. В Китае в русле конфуцианства формируется учение о социально-воспитательной функции искусства (напр., Сюнь-цзы, около 298—238 до н. э.), а в русле даосизма эстетическая теория прекрасного в связи с универсальным творческим началом «дао» (Лао-цзы, VI—V вв. до н. э.). В Индии проблемы художественной структуры разрабатываются в связи с учениями об особом психологическом восприятии искусства — расе (трактат «Натьяшастра», приписываемый Бхарате, около IV в., и более поздние трактаты) и о скрытом смысле художественных произведений — дхвани («Учение об отзвуке» Анандавардханы, IX в.), причем с давних времен развитие Л. тесно связано с наукой о языке, с изучением поэтического стиля. В целом развитие Л. в странах Востока отличало преобладание общетеоретических и общеэстетических методов (наряду с текстологическими и библиографическими работами; в частности, в персо-язычных и тюрко-язычных литературах большое распространение получил биобиблиографический жанр тазкире). Исследования исторического и эволюционного плана появились лишь в XIX—XX вв.</p><p class="tab">Связующими звеньями между античным и новым Л. были Византия и латинская литература западноевропейских народов; средневековое Л., стимулируемое собиранием и изучением древних памятников, имело преимущественно библиографический и комментаторский уклон. Развивались также исследования в области поэтики, риторики, метрики. В эпоху Возрождения в связи с созданием оригинальных поэтик, соответствующих местным и национальным условиям, проблема языка, выйдя за рамки риторики и стилистики, возросла до общетеоретические проблемы утверждения новоевропейских языков в качестве полноправного материала поэзии (трактат Данте «О народной речи», 1304 — 1307, «Защита и прославление французского языка», 1549, Дю Белле); утверждалось также право Л. обращаться к современным художественным явлениям (лекции Боккаччо о «Божественной комедии»). Однако поскольку новое Л. вырастало на основе «открытия античности», утверждение оригинальности противоречиво совмещалось с попытками приспособить элементы античной поэтики к новой литературе (перенос на эпопею норм аристотелевского учения о драме в «Рассуждении о поэтическом искусстве», 1587, Т. Тассо). Восприятие классических жанров как «вечных» канонов уживалось со свойственным Возрождению ощущением динамизма и незавершенности. В эпоху Возрождения была заново открыта «Поэтика» Аристотеля (наиболее важное изд. осуществлено в 1570 Л. Кастельветро), которая вместе с «Поэтикой» Ю. Ц. Скалигера (1561) оказала сильнейшее влияние на последующее Л.</p><p class="tab">С конца XVI в. и особенно в эпоху классицизма усиливается тенденция систематизации законов искусства; вместе с тем явственно обозначается нормативный характер художественной теории. Н. Буало в «Поэтическом искусстве» (1674), вынеся за скобки общие гносеологические и эстетические проблемы, посвятил усилия созданию стройной поэтики как системы жанровых, стилистических, речевых норм, замкнутость и обязательность которых превращали его трактат и родственные ему сочинения («Опыт о критике», 1711, А. Попа, «Эпистола о стихотворстве», 1748, А. П. Сумарокова, и др.) почти в литературные кодексы. Вместе с тем в Л. XVII—XVIII вв. намечается сильная тенденция антинормативности в понимании видов и жанров литературы. В частности, у Г. Э. Лессинга («Гамбургская драматургия», 1767 — 1769) она приобрела характер решительного выступления против нормативной поэтики в целом, что подготовило эстетические и литературоведческой теории романтиков. На почве просветительства возникают также попытки обосновать развитие литературы местными условиями, в т. ч. средой и климатом («Критические размышления о поэзии и живописи», 1719, Ж. Б. Дюбо). XVIII в. — время создания первых историко-литературных курсов: «История итальянской литературы» (1772 — 1782) Дж. Тирабоски, построенный на историческом рассмотрении родов поэзии «Лицей, или Курс древней и новой литературы» (1799 — 1805) Ж. Лагарпа. Борьбой историзма с нормативностью отмечены труды «отца английской критики» Дж. Драйдена («Опыт о драматической поэзии», 1668) и С. Джонсона («Жизнеописания наиболее выдающихся английских поэтов», 1779 — 1781).</p><p class="tab">На исходе XVIII в. наблюдается важнейший сдвиг в европейском литературном сознании, поколебавший устойчивую иерархию художественных ценностей. Включение в научный кругозор средневековой европейской, а также восточной литератур памятников фольклора поставило под сомнение категорию образца, будь то античное искусство или Возрождение. Развивается ощущение несоизмеримости художественных критериев разных эпох, полнее всего выраженное И. Г. Гердером («Шекспир», 1773, и др.). Входит в свои права категория особенного в Л. — применительно к литературе данного народа или периода, несущей в себе свой собственный масштаб совершенства. У романтиков ощущение различия критериев вылилось в концепцию различных культурных эпох, выражающих дух народа и времени. Говоря о невозможности восстановить классическую (античную) форму, противопоставляя ее новой форме (возникшей вместе с христианством), они подчеркивали вечную изменчивость и обновляемость искусства (Ф. Шлегель и А. Шлегель). Однако, обосновывая современное искусство как романтическое, пронизанное христианской символикой духовного и бесконечного, романтики незаметно, вопреки диалектическому духу их учения, восстанавливали категорию образца (в историческом аспекте — искусство средневековья). С другой стороны, в собственно философских идеалистических системах, венцом которых была философия Гегеля, идея развития искусства воплощалась в концепцию поступательного движения художественных форм, с диалектической необходимостью сменяющих друг друга (у Гегеля — это символические, классические и романтические формы); философски обосновывались природа эстетического и его отличие от нравственного и познавательного (И. Кант); философски постигалась неисчерпаемая — «символическая» — природа художественного образа (Ф. Шеллинг). Философский период Л. — это время всеобъемлющих систем, задуманных как универсальное знание об искусстве (и, конечно, шире — о всем бытии), «подминающих» под себя и историю литературы, и поэтику, и стилистику и пр.</p><p class="tab">В России в 20—30‑х гг. XIX в., испытывая влияние немецких философских систем и отталкиваясь от них, сложилось течение «философской критики» (Д. В. Веневитинов, Н. И. Надеждин и др.). В 40‑х гг. В. Г. Белинский оригинальным образом увязал идеи философской эстетики с концепциями гражданского служения искусства и историзмом («социальностью»). Цикл его статей об А. С. Пушкине (1843 — 1846) по существу явился первым курсом истории новой русской литературы. Объяснение явлений прошлого было связано у Белинского с разработкой теоретических проблем реализма и народности (понятой — в противоположность теории «официальной народности» — в национально-демократическом смысле). К середине XIX в. расширяется область литературоведческих исследований в европейских странах: развиваются дисциплины, комплексно изучающие культуру данной этнической группы (напр., славяноведение), рост историко-литературных интересов повсеместно сопровождается переключением внимания с великих художников на всю массу художественных фактов и с мирового литературного процесса на свою национальную литературу (напр., «История поэтической национальной литературы немцев», 1835 — 1842, Г. Г. Гервинуса). В русском Л. параллельно с этим утверждалась в правах древняя русская литература; усиливающимся интересом к ней отмечены курсы М. А. Максимовича (1839), А. В. Никитенко (1845) и особенно «История русской словесности, преимущественно древней» (1846) С. П. Шевырева.</p><p class="tab">Складываются общеевропейские методологические школы. Пробужденный романтизмом интерес к мифологии и фольклорной символике выразился в трудах мифологической школы (Я. Гримм и др.). В России Ф. И. Буслаев, не ограничиваясь исследованием мифологической основы, прослеживал ее историческую судьбу, в т. ч., взаимодействие народной поэзии с письменными памятниками. Впоследствии «младшие мифологи» (в т. ч. в России А. Н. Афанасьев) поставили вопрос о первоистоках мифа. Под влиянием другой стороны романтической теории — об искусстве как самовыражении творческого духа — сложился биографический метод (Ш. О. Сент-Бёв, «Литературно-критические портреты», т. 1—5, 1836 — 1839). Биографизм в той или иной мере проходит через все новейшее Л., подготовив психологические теории творчества конца XIX — начала XX вв. Влиятельной во 2‑й половине XIX в. была культурно-историческая школа. Ориентируясь на успехи естественных наук, она стремилась довести понимание причинности и детерминизма в Л. до точных, осязаемых факторов; таково, по учению И. Тэна («История английской литературы», 1863 — 1864), триединство расы, среды и момента. Традиции этой школы развивали Де Санктис, В. Шерер, М. Менендес-и-Пелайо, в России — Н. С. Тихонравов, А. Н. Пыпин, Н. И. Стороженко и др. По мере становления культурно-исторического метода выявлялись недооценка им художественной природы литературы, рассматриваемой преимущественно как общественный документ, сильные позитивистские тенденции, пренебрежение диалектикой и эстетическими критериями.</p><p class="tab">В противовес позитивистским тенденциям русская революционно-демократическая критика, опираясь на наследие Белинского, стремилась восстановить широкий философский и гносеологический контекст литературоведческих исследований.</p><p class="tab">Касаясь проблем истории литературы и критики, революционные демократы подчеркивали связь литературного процесса с взаимодействием и противоборством различных социальных групп, с развитием освободительного движения («Очерки гоголевского периода русской литературы», 1855 — 1856, Н. Г. Чернышевского, «О степени участия народности в развитии русской литературы», 1858, Н. А. Добролюбова). В то же время постановка некоторыми революционными демократами ряда теоретических проблем (напр., функции искусства, народности) не была свободна от нормативности и упрощения.</p><p class="tab">В 40‑х гг. в рамках исследования фольклора и древней литературы зарождается сравнительно-историческое литературоведение. Позднее Т. Бенфей изложил миграционную теорию, объяснявшую сходство сюжетов общением народов («Панчатаптра», 1859). Теория Бенфея стимулировала как исторический подход к межнациональным связям, так и интерес к самим поэтическим элементам — сюжетам, персонажам и пр., однако отказывалась от исследования их генезиса и часто приводила к случайным, поверхностным сопоставлениям. Параллельно возникли теории, стремившиеся объяснить сходство поэтических форм единством человеческой психики (народно-психологическая школа Х. Штейнталя и М. Лацаруса) и общим для первобытных народов анимизмом (Э. Б. Тайлор), что послужило для А. Ланга основой антропологической теории (см. Самозарождения сюжетов теория).</p><p class="tab">Принимая учение о мифе как о первичной форме творчества, Александр Н. Веселовский направил исследование в русло конкретных сопоставлений; притом, в отличие от миграционной школы, он поставил вопрос о предпосылках заимствования — «встречных течениях» в литературе, испытывающей влияние. В «Исторической поэтике», выясняя «…сущность поэзии — из ее истории», он устанавливает специфический предмет исторической поэтики — развитие поэтических форм и тех законов, по которым определенное общественное содержание укладывалось в какие-то неизбежные поэтические формы (жанр, эпитет, сюжет) (указ. соч., 1940, с. 54, также с. 53). С другой стороны — со стороны структуры художественного произведения как целого — подошел к проблемам поэтики А. А. Потебня («Из записок по теории словесности», 1905), выявивший многозначимость произведения, в которое как бы вложено множество содержаний, вечную обновляемость образа в процессе его исторической жизни и конструктивную роль читателя в этом изменении. Выдвинутая Потебней идея «внутренней формы» слова содействовала диалектическому исследованию художественного образа и явилась перспективной для последующего изучения поэтической структуры.</p><p class="tab">В последней трети XIX в. культурно-исторический метод углубляется с помощью психологического подхода (напр., у Г. Брандеса). Возникает психологическая школа (В. Вундт, Д. Н. Овсянико-Куликовский и др.). Интенсификация сравнительно-исторических изучений привела к созданию специальной дисциплины — сравнительного Л. (Ф. Бальдансперже, П. Ван Тигем и др.). Процесс развития Л. становится всемирным, ломая многовековые перегородки между Западом и Востоком. В странах Востока впервые появляются истории национальных литератур, происходит становление систематической литературной критики.</p><p class="tab">На рубеже XIX—XX вв. в западном Л. возникла антипозитивистская тенденция, исходящая из идеалистических посылок. Она приняла в основном три направления. Во-первых, оспаривалось право интеллектуально-рассудочного знания в пользу знания интуитивного применительно как к творческому акту, так и к суждениям об искусстве («Смех», 1900, А. Бергсона); отсюда — попытки не только опровергнуть систему традиционных литературоведческих категорий (виды и роды поэзии, жанры и т. д.), но и доказать их принципиальную неадекватность искусству: они определяют только внешнее строение произведения, но не его художественность («Эстетика…», 1902, Б. Кроче). Во-вторых, обозначилось стремление преодолеть плоский детерминизм культурно-исторической школы и построить классификацию литературы на основе глубинных психологических и духовных дифференциаций (такова антитеза двух типов поэзии — «аполлоновского» и «дионисовского» в «Рождении трагедии из духа музыки», 1872, Ф. Ницше). Объяснить искусство глубинными процессами стремился также В. Дильтей, настаивавший на различии «идеи» и «переживания» и выделявший в «духовной истории» три основные формы: позитивизм, объективный идеализм и диалектический идеализм. Эта теория (см. Духовно-историческая школа) не свободна была от механического прикрепления художников к каждой из форм; кроме того, недооценивались ею и моменты художественной структуры, т. к. искусство растворялось в потоке присущего эпохе общего миросозерцания. В-третьих, к объяснению искусства была плодотворно привлечена сфера бессознательного (З. Фрейд; см. Психоанализ). Однако свойственный последователям Фрейда пансексуализм приводил исследователей к бедным результатам (вроде объяснения всего творчества художника «эдиповым комплексом»). По-новому применяя к искусству психоаналитические принципы, сформулировал теорию коллективно-бессознательного (архетипов) К. Г. Юнг («Об отношении аналитической психологии к литературному произведению», 1922), под влиянием которого (а также Дж. Фрейзера и «кембриджской школы» его последователей) сложилась ритуально-мифологическая критика. Ее представители стремились отыскать в произведениях всех эпох определённые ритуальные схемы и коллективно-бессознательные архетипы. Содействуя изучению основ жанров и поэтических средств (метафор, символов и т. д.), это течение в целом неправомерно подчиняет литературу мифу и ритуалу, растворяет Л. в этнологии и психоанализе.</p><p class="tab">Особое место в западной Л. заняли поиски, основанные на философии экзистенциализма. В противовес историзму в понимании литературного развития было выдвинуто понятие экзистенциального времени, которому соответствуют великие произведения искусства (М. Хайдеггер, Происхождение художественного произведения, 1935; Э. Штайгер, Время как воображение поэта, 1939). Истолковывая поэтическое произведение как самодовлеющую, замкнутую в себе истину и «пророчество», экзистенциалист, «интерпретация» избегает традиционного генетического подхода. Интерпретация определяется языковым и историческим горизонтом самого интерпретатора.</p><p class="tab">В отталкивании от интуитивизма и биографического импрессионизма, с одной стороны, и от методов, игнорировавших специфику искусства (культурно-историческая школа), — с другой, в 10‑х гг. XX в. возникла «формальная школа» в русском Л. (см. ОПОЯЗ). Дуализм формы и содержания она стремилась преодолеть, выдвинув новое соотношение: материал (нечто предлежащее художнику) и форма (организация материала в произведении). Этим достигалось расширение сферы формы (прежде сводимой к стилю или некоторым случайно выбранным моментам), но вместе с тем в сфере анализа (и понимания искусства) благодаря этому не оставалось места для социально-философского истолкования художественных явлений. Через посредство Пражского лингвистического кружка «формальная школа» оказала значительное влияние на мировое Л., в частности на «новую критику» и структурализм (наследовавших также идеи Т. С. Элиота). При этом наряду с дальнейшей формализацией и вытеснением эстетических моментов наметилась и тенденция преодоления отмеченной антиномии, неразрешимой в рамках «формального метода». Художественное произведение стало рассматриваться как сложная система уровней, включающая и содержательные и формальные моменты (Р. Ингарден). В качестве реакции на «формальные методы» и субъективистские тенденции в 60‑х гг. развивается социологический подход к литературе, однако у многих западных исследователей — с прямолинейным возведением литературных явлений к социально-экономическим факторам. Происходит и сближение и противоборство различных методов; так, социологизм тяготеет к структурализму, а с другой стороны — к экзистенциализму.</p><p class="tab">Для марксистско-ленинского Л., составившего принципиально новый этап в науке о литературе, определяющим является положение исторического материализма о том, что «способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» (Маркс К., Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 13, с. 7).</p><p class="tab">Эволюцию искусства и эстетических идеалов нельзя рассматривать в виде некой самостоятельной и независимой автономной сферы, подчиняющейся только своим внутренним законам; оно определяется в конечном счете, как и развитие всех др. сторон жизни общества, развитием материального производства и обусловленных им производственных отношений. Вместе с тем Маркс отмечал, что расцвет искусства и прогресс в «материальной основе» общества «…отнюдь не находятся в соответствии» между собой (там же, т. 12, с. 736). Благоприятна или неблагоприятна социальная система для развития искусства — это определяется в первую очередь характером свойственных ей общественных отношений, классовых или бесклассовых, дружественных или враждебных человеческой индивидуальности. Маркс и Энгельс пришли к выводу, что капиталистический строй с его духом торгашества и тотальным отчуждением враждебен искусству и поэзии (см. Маркс К. и Энгельс Ф. о литературе), что не исключает возможности создания талантливых произведений и в капиталистическом обществе.</p><p class="tab">Под влиянием их идей были созданы историко-литературной работы Ф. Меринга («Легенда о Лессинге», 1893), П. Лафарга («Происхождение романтизма», 1885 — 1896) и др.; особенно интенсивно стало развиваться марксистское Л. в России: «Искусство и общественная жизнь» (1912 — 1913) и другие работы Г. В. Плеханова, «Марксизм и эстетика» (1905) А. В. Луначарского, статьи В. В. Воровского о М. Горьком, о декадентах, многочисленные теоретико-литературные и историко-литературные выступления самого Горького и др. Марксистское Л. уже в начальный период своего формирования подвергло критике как позитивистские и субъективно-идеалистические тенденции в Л., так и формалистические и антиреалистические концепции декаданса (см. Декадентство). Вместе с тем, выступая прежде всего как «историки культуры» и «социологи искусства», Плеханов, Меринг, Лафарг широко использовали опыт культурно-исторической школы. В частности, они принимали установленную ею связь литературы с «общественной психологией», но интерпретировали последнюю «…с точки зрения взаимных отношений и взаимного влияния общественных классов» (Плеханов Г. В., Избр. филос. произв., т. 4, 1958, с. 608). В связи с социологическим истолкованием литературы в 1910‑х гг. складывается течение вульгарного социологизма, выросшее из однобокого и неполного понимания существа марксистской социологии и ставшее весьма влиятельным в сов. Л. 20 — начала 30‑х гг. Борясь с ним, марксистское Л. развернуто обосновало как специфику искусства и законов его развития, так и диалектическое понимание социально-исторической обусловленности искусства.</p><p class="tab">Методологически ключевыми для диалектико-материалистического понимания искусства и для борьбы с вульгарным социологизмом стали статьи В. И. Ленина «Памяти Герцена» (1912) и о Л. Н. Толстом (1908 — 1911). В них было подчеркнуто объективное значение творчества писателя, дан образец критических исследований литературы в ее связях с эпохой и классовой борьбой. Ленинская «теория отражения» учитывает «…не столько субъективную прикрепленность писателя и связанность его с определенной социальной средой, сколько объективную характерность его для тех или иных исторических ситуаций» (Луначарский А. В., Статьи о литературе, 1957, с. 41).</p><p class="tab">В решении проблемы культурного наследия, одной из сложных и драматических проблем XX в., марксистское Л. опирается как на ленинское учение о двух культурах в каждой национальной культуре: культуре господствующих классов и культуре «демократической и социалистической», так и на высказывания Ленина в защиту культурного наследия прошлого (особенно в борьбе с Пролеткультом). Исключительное значение для Л. имеет сформулированный Лениным принцип партийности литературы (также Ленин В. И. о литературе). Ленинская «теория отражения», принцип партийности литературы и учение о культурном наследии стали основополагающими в создании теории социалистического реализма.</p><p class="tab">Современное советское Л. (как и марксистское Л. в других странах) — это наука, всесторонне изучающая художественную литературу, ее происхождение и социальные связи, специфику словесно-образного мышления, природу и функции художественного творчества, общие и локальные закономерности литературного процесса. В последние десятилетия оживились исследования в области поэтики, для которых характерна установка на познание формообразующих содержательных принципов литературы; это выдвинуло на первый план проблему произведения как сложной системы, способной включаться в изменяющийся исторический и социальный контекст. На основе такого подхода, противостоящего атомарно-метафизическим тенденциям позитивистского Л., устанавливается иерархичность внутренней организации произведения, компоненты которого рассматриваются функционально, в меняющемся отношении друг к другу. Возросло внимание к математическим аспектам Л., развиваются структурно-семиотические способы исследования (см. Семиотика). Включая художественные явления в социально-духовный процесс, советское Л. изучает место и функции литературы в других системах — экономической, общественной и идеологической, что противостоит односторонности некоторых зарубежных школ Л. В 60—70‑х гг. исследование исторических судеб художественных произведений, истории их восприятия все настойчивее выдвигается как специфическая научная задача. Обострилось внимание к точкам соприкосновения и моментам смены художественных эпох, периодов, стилей (таковы проблемы: античной и византийской литературы, средневековой латинской и новоевропейской литературы, Просвещение и романтизм, древняя и новая русская литература, русский романтизм и реализм и др.). Для сравнительного изучения литературы характерно стремление выйти за пределы внешних и частных совпадений к исторически обусловленным художественным и — шире — к общекультурным контактам и аналогиям. Исследование литературных связей в современном Л. выливается в типологическое изучение единства литературного процесса, проходящего в различных странах и регионах через относительно сходные стадии (также Всемирная литература). Большой размах приобрели текстология и многообразные, в т. ч. академические, издания русских классиков; закладываются основы комплексного исследования литературы в связи с другими видами искусства, идеологии, науки (см. Комплексное изучение художественного творчества).</p><p class="tab">Активно ставятся вопросы партийности и народности литературы, теоретические проблемы социалистического реализма. Выходят многочисленные монографии и сборники статей, посвященные критике современной буржуазной методологии, а также ревизионистских и вульгаризаторских тенденций в марксистском Л. Советское Л. имеет разветвленную сеть научноисследовательских учреждений, в т. ч. Институт мировой литературы имени М. Горького, Институт русской литературы (Пушкинский дом), институты литературы и языка в союзных и автономных республиках. Выходит большое число периодических и непериодических литературоведческих изданий («Вопросы литературы», «Русская литература», «Литературное наследство» и многие другие; ст. Литературные журналы и газеты).</p><p class="tab">Литература:</p><p class="tab">Маркс К. и Энгельс Ф., Об искусстве. [Сб. ст.], т. 1—2, 3 изд., М., 1976;</p><p class="tab">Ленин В. И., О литературе и искусстве. [Сб. ст.], 6 изд., М., 1979;</p><p class="tab">Архангельский А. С., Введение в историю русской литературы, т. 1, П., 1916;</p><p class="tab">Веселовский А. Н., История, поэтика, Л., 1940;</p><p class="tab">Верли М., Общее литературоведение, пер. с нем., М., 1957;</p><p class="tab">Теория литературы. Осн. проблемы в историч. освещении, [т. 1—3], М., 1962 — 1965;</p><p class="tab">Николаев П. А., Возникновение марксистского литературоведения в России, М., 1970; Возникновение рус. науки о литературе, М., 1975; Академич. школы в рус. литературоведении, М., 1975;</p><p class="tab">Уэллек Р., Уоррен О., Теория литературы, [пер. с англ.], М., 1978; Контекст. Литературно-теоретич. исследования, [в. 1—10], М., 1974 — 1982;</p><p class="tab">Курилов А. С., Литературоведение в России XVIII в., М., 1981.</p><p class="tab">Ю. В. Манн, Т. П. Петров (Л. XX в.).</p>... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

группа наук, изучающих художественную литературу. В состав литературоведения входят и т. н. вспомогательные дисциплины: текстология, или критика текста, палеография, книговедение, библиография. Цель текстологии – установление истории текста, соотношения различных авторских рукописей и списков, сопоставление редакций (принципиально различающихся версий одного произведения). Текстология устанавливает канонический текст произведения, который, как правило, является выражением последней авторской воли. Палеография определяет время написания рукописи по особенностям почерка, водяных знаков на бумаге. Книговедение занимается изучением книг, определением их авторов, издателей, типографий, в которых они печатались. Задача библиографии – составление каталогов, перечней литературы по той или иной теме. Собственно литературоведение – наука, изучающая законы построения литературных произведений, развитие литературных форм – жанров, стилей и т. д. Она разделяется на две основные части – теоретическое и историческое литературоведение. Теоретическое литературоведение – это теория литературы, или поэтика. Она исследует основные элементы художественной литературы: образ, роды и виды, стили и т. д. Теория литературы вынуждена закрывать глаза на частности. Она сознательно проходит мимо различий эпох, языков и стран, «забывает» о своеобразии художественного мира каждого писателя; ее интересует не частное, конкретное, а общее, повторяющееся, похожее. История литературы, наоборот, интересуется прежде всего конкретным, неповторимым. Предмет ее исследования – своеобразие различных нац. литератур, литературных периодов, направлений и течений, творчества отдельных авторов. История литературы рассматривает любое литературное явление в историческом развитии. Так, историк литературы – в отличие от теоретика – стремится установить не постоянные, неизменные признаки барокко или романтизма, а своеобразие русского или немецкого барокко 17 в. и развитие романтизма или отдельных романтических жанров во французской, русской или английской литературе. Отдельная часть литературоведения – стиховедение. Его предмет – классификация, определение своеобразия основных форм стихосложения: ритмики, метрики, строфики, рифмы, их история. Стиховедение использует математические подсчеты, компьютерную обработку текста; по своей точности, строгости оно ближе к естественно-научным, нежели к гуманитарным дисциплинам. Промежуточное место между теорией и историей литературы занимает историческая поэтика. Как и теория литературы, она изучает не конкретные произведения, а отдельные литературные формы: жанры, стили, типы сюжетов и персонажей и т. д. Но в отличие от теории литературы, историческая поэтика рассматривает эти формы в развитии, напр. прослеживаются изменения романа как жанра. Своеобразно и место в литературоведении стилистики – дисциплины, которая изучает употребление языка в литературных произведениях: функции слов высокого и низкого стилей, поэтизмов и просторечий, особенности употребления слов в переносном значении – метафор и метонимий. Отдельная сфера – сравнительное литературоведение, изучающее в сопоставлении словесность различных народов и стран, закономерности, характерные для ряда нац. наук. Современное литературоведение сближается со смежными гуманитарными дисциплинами – семиотикой культуры и мифа, психоанализом, философией и т. д.... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ - наука, изучающая художественную литературу: ее сущность и специфику, происхождение, общественную функцию, закономерности литературного процесса. Состоит из 3 основных разделов: теория литературы - изучает своеобразие литературы как особой формы духовной и художественной деятельности, структуру художественного текста (поэтика), факторы и слагаемые литературного процесса и творческого метода; история литературы - исследует процессы развития мировой литературы (в т. ч. смену литературных эпох, стилей, направлений), национальных литератур, творчество отдельных писателей; литературная критика - истолковывает и оценивает преимущественно современные произведения, определяет их эстетическую значимость и роль в текущей литературно-общественной жизни.Вспомогательные дисциплины литературоведения: текстология, палеография, библиография и др. Современное литературоведение неотделимо от эстетики, этики, философии и тесно связано с языкознанием, историей, социологией, психологией, а также семиотикой; в нем используются некоторые методы точных наук. У источников литературоведения стоят античные философы и поэты, а на Востоке - китайские, индийские, арабские мыслители древности и средних веков. Как самостоятельная наука литературоведение оформляется в 19 в.; возникают различные научные школы и концепции (миграционная теория, мифологическая школа, культурно-историческая школа, сравнительно-историческое литературоведение). Становлению русского литературоведения особо содействовали статьи критиков В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, А. А. Григорьева и исследования ученых Ф. И. Буслаева, А. Н. Веселовского, А. А. Потебни. Среди методологических направлений 20 в. выделяются духовно-историческая школа, "формальный метод" (в т. ч. ОПОЯЗ, "новая критика"), психоаналитический метод, социологический метод и близкое к нему марксистское литературоведение, ритуально-мифологическая теория, структурализм.<br>... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ, наука, изучающая художественную литературу: ее сущность и специфику, происхождение, общественную функцию, закономерности литературного процесса. Состоит из 3 основных разделов: теория литературы - изучает своеобразие литературы как особой формы духовной и художественной деятельности, структуру художественного текста (поэтика), факторы и слагаемые литературного процесса и творческого метода; история литературы - исследует процессы развития мировой литературы (в т. ч. смену литературных эпох, стилей, направлений), национальных литератур, творчество отдельных писателей; литературная критика - истолковывает и оценивает преимущественно современные произведения, определяет их эстетическую значимость и роль в текущей литературно-общественной жизни. Вспомогательные дисциплины литературоведения: текстология, палеография, библиография и др. Современное литературоведение неотделимо от эстетики, этики, философии и тесно связано с языкознанием, историей, социологией, психологией, а также семиотикой; в нем используются некоторые методы точных наук. У источников литературоведения стоят античные философы и поэты, а на Востоке - китайские, индийские, арабские мыслители древности и средних веков. Как самостоятельная наука литературоведение оформляется в 19 в.; возникают различные научные школы и концепции (миграционная теория, мифологическая школа, культурно-историческая школа, сравнительно-историческое литературоведение). Становлению русского литературоведения особо содействовали статьи критиков В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, А. А. Григорьева и исследования ученых Ф. И. Буслаева, А. Н. Веселовского, А. А. Потебни. Среди методологических направлений 20 в. выделяются духовно-историческая школа, "формальный метод" (в т. ч. ОПОЯЗ, "новая критика"), психоаналитический метод, социологический метод и близкое к нему марксистское литературоведение, ритуально-мифологическая теория, структурализм.... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ , наука, изучающая художественную литературу: ее сущность и специфику, происхождение, общественную функцию, закономерности литературного процесса. Состоит из 3 основных разделов: теория литературы - изучает своеобразие литературы как особой формы духовной и художественной деятельности, структуру художественного текста (поэтика), факторы и слагаемые литературного процесса и творческого метода; история литературы - исследует процессы развития мировой литературы (в т. ч. смену литературных эпох, стилей, направлений), национальных литератур, творчество отдельных писателей; литературная критика - истолковывает и оценивает преимущественно современные произведения, определяет их эстетическую значимость и роль в текущей литературно-общественной жизни. Вспомогательные дисциплины литературоведения: текстология, палеография, библиография и др. Современное литературоведение неотделимо от эстетики, этики, философии и тесно связано с языкознанием, историей, социологией, психологией, а также семиотикой; в нем используются некоторые методы точных наук. У источников литературоведения стоят античные философы и поэты, а на Востоке - китайские, индийские, арабские мыслители древности и средних веков. Как самостоятельная наука литературоведение оформляется в 19 в.; возникают различные научные школы и концепции (миграционная теория, мифологическая школа, культурно-историческая школа, сравнительно-историческое литературоведение). Становлению русского литературоведения особо содействовали статьи критиков В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, А. А. Григорьева и исследования ученых Ф. И. Буслаева, А. Н. Веселовского, А. А. Потебни. Среди методологических направлений 20 в. выделяются духовно-историческая школа, "формальный метод" (в т. ч. ОПОЯЗ, "новая критика"), психоаналитический метод, социологический метод и близкое к нему марксистское литературоведение, ритуально-мифологическая теория, структурализм.... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

- наука, изучающая художественную литературу: еесущность и специфику, происхождение, общественную функцию, закономерностилитературного процесса. Состоит из 3 основных разделов: теория литературы- изучает своеобразие литературы как особой формы духовной ихудожественной деятельности, структуру художественного текста (поэтика),факторы и слагаемые литературного процесса и творческого метода; историялитературы - исследует процессы развития мировой литературы (в т. ч. сменулитературных эпох, стилей, направлений), национальных литератур,творчество отдельных писателей; литературная критика - истолковывает иоценивает преимущественно современные произведения, определяет ихэстетическую значимость и роль в текущей литературно-общественной жизни.Вспомогательные дисциплины литературоведения: текстология, палеография,библиография и др. Современное литературоведение неотделимо от эстетики,этики, философии и тесно связано с языкознанием, историей, социологией,психологией, а также семиотикой; в нем используются некоторые методыточных наук. У источников литературоведения стоят античные философы ипоэты, а на Востоке - китайские, индийские, арабские мыслители древности исредних веков. Как самостоятельная наука литературоведение оформляется в19 в.; возникают различные научные школы и концепции (миграционная теория,мифологическая школа, культурно-историческая школа,сравнительно-историческое литературоведение). Становлению русскоголитературоведения особо содействовали статьи критиков В. Г. Белинского, Н.А. Добролюбова, А. А. Григорьева и исследования ученых Ф. И. Буслаева, А.Н. Веселовского, А. А. Потебни. Среди методологических направлений 20 в.выделяются духовно-историческая школа, ""формальный метод"" (в т. ч. ОПОЯЗ,""новая критика""), психоаналитический метод, социологический метод иблизкое к нему марксистское литературоведение, ритуально-мифологическаятеория, структурализм.... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

наука, изучающая художественную литературу: ее сущность и специфику, происхождение, общественные функции, закономерности историко-литературного процесс... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Дан Далее Далев Давно Давление Давило Втуне Втрое Втора Втирание Врун Врио Врид Вредно Вредина Вред Вор Вона Вон Волна Волин Воланд Волан Вол Воин Вод Внутри Внутр Вне Влитие Влетание Влет Владение Влад Витта Витт Витрина Витин Витерит Витаон Витание Вита Вит Вирион Вира Виолетта Виола Винтер Винт Винол Виноделие Винодел Вино Винил Вини Винер Вилт Вилор Вилен Вие Видеолента Видеоарт Видео Видение Вид Виандот Виан Веттерн Ветрило Ветрено Вето Ветла Ветеринар Ветеран Ветер Вертун Вертолет Вертер Вертел Веронал Верона Верно Вернер Верна Веретено Веред Верди Верден Верд Вера Венула Вента Вено Венет Венера Венед Вендит Вендетта Венд Вена Велотура Велита Веление Веер Ведун Ведро Ведин Веди Ведение Ведание Веда Вдали Ватутин Ватт Ватин Ватер Вариолит Варин Вариетет Варение Вард Вар Вано Валун Валин Валет Валери Валер Вале Вал Ваер Вади Вад Аут Аул Аудитор Аудит Аудион Аудио Ауди Атто Аттил Атлет Артуро Артур Артрон Артрит Артериол Артериит Арт Арон Арно Арион Арин Арен Аредов Арден Аортит Аон Антитело Антидот Антидор Анти Ант Анри Анортит Анод Анилид Анид Анетол Анероид Андреев Андре Алунит Алу Даниил Алин Алиев Данил Данило Данилов Данио Дант Данте Дар Алеут Ален Алевтин Алеврит Аил Адлер Даур Автодин Двор Авт Аврорин Аврор Авил Авенир Авенид Авдитор Дворна Авто Автол Двоение Двина Даун Датолит Автор Аден Датив Дари Аденит Дарение Дарвин Адрон Аир... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

1) Орфографическая запись слова: литературоведение2) Ударение в слове: литературов`едение3) Деление слова на слоги (перенос слова): литературоведение4)... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературове́дение, литературове́дения, литературове́дения, литературове́дений, литературове́дению, литературове́дениям, литературове́дение, литературове́дения, литературове́дением, литературове́дениями, литературове́дении, литературове́дениях (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализняку») . Синонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевсковедение, есениноведение, есеноведение, клюеведение, куприноведение, лермонтоведение, маяковсковедение, набоковедение, некрасоведение, пастернаковедение, пушкиноведение, рубцоведение, рубцововедение, толстоведение, тургеневедение, тютчеведение, фетоведение, филология, хармсоведение, хлебниковедение, цветаеведение, чеховедение, шевченковедение, шекспироведение, шолоховедение, шукшиноведение... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

- наука, изучающая художественную литературу. Включает в качестве основных дисциплин теорию литературы, историю литературы и литературную критику, вспо... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературове/дение, -я Синонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевск... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

▲ филология литературоведение. | фольклористика.поэтика. | стиховедение.Синонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошин... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

-я, ср. Наука о художественной литературе, объединяющая историю и теорию литературы и литературную критику.Синонимы: ахматоведение, блоковедение, бул... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведениеחֵקֶר סִפרוּת ז', תוֹרַת הַסִפרוּת נ'Синонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголевед... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

(2 с), Пр. о литературове/денииСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, до... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

сhistória e teoria da literatura e crítica literáriaСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведен... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

с.critique f littéraire, histoire f de la littératureСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведе... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературове́дениеСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевсковеден... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

сLiteraturwissenschaft fСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевск... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературов'едение, -яСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевсков... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

сyazınbilimСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевсковедение, есе... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

文艺学 wényìxué, 文学研究 wénxué yánjiūСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, д... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведение с Literaturwissenschaft fСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьк... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведениеСинонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевсковедени... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

с. critica f letteraria, storia f della letteratura Итальяно-русский словарь.2003. Синонимы: ахматоведение, блоковедение, булгаковедение, буниноведение, волошиноведение, гоголеведение, горьковедение, достоевсковедение, есениноведение, есеноведение, клюеведение, куприноведение, лермонтоведение, маяковсковедение, набоковедение, некрасоведение, пастернаковедение, пушкиноведение, рубцоведение, рубцововедение, толстоведение, тургеневедение, тютчеведение, фетоведение, филология, хармсоведение, хлебниковедение, цветаеведение, чеховедение, шевченковедение, шекспироведение, шолоховедение, шукшиноведение... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

корень - ЛИТЕРАТ; соединительная гласная - О; корень - ВЕД; суффикс - ЕНИ; окончание - Е; Основа слова: ЛИТЕРАТОВЕДЕНИВычисленный способ образования сл... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Ударение в слове: литературов`едениеУдарение падает на букву: еБезударные гласные в слове: литературов`едение

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Rzeczownik литературоведение n literaturoznawstwo n

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературове'дение, литературове'дения, литературове'дения, литературове'дений, литературове'дению, литературове'дениям, литературове'дение, литературове'дения, литературове'дением, литературове'дениями, литературове'дении, литературове'дениях... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

наука, изучающая художественную литературу, ее сущность и специфику, закономерности ее развития, общественные функции. Состоит из 3 основных разделов: история литературы, теория литературы и литературная критика.... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

с. critique f littéraire, histoire f de la littérature

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

с.crítica literaria; historia de la literatura; preceptiva literaria, filología f

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

сущ. ср. рода, только ед. ч.літературознавство

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ литературоведения, мн. нет, ср. Совокупность наук, объединяющих историю и теорию литературы. Марксистско-ленинское литературоведения.<br><br><br>... смотреть

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Начальная форма - Литературоведение, винительный падеж, слово обычно не имеет множественного числа, единственное число, неодушевленное, средний род

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведение, литературов′едение, -я, ср. Наука о художественной литературе.прил. литературоведческий, -ая, -ое.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ, -я, ср. Наука о художественной литературе. || прилагательное литературоведческий, -ая,-ое.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Литературове́дениеmtalaa wa fasihi (mi-)

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

nkirjallisuudentutkimus

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

ср. адабият таануу (көркөм адабият жана анын тарыхы жөнүндөгү илим).

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литерат||уроведениес ἡ φιλολογική ἐπιστήμη, ἡ γραμματολογία.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведение литературов`едение, -я

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

літературо[письменство]знавство.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

литературоведение адабиётшиносӣ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

літаратуразнаўства, ср.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Ср мн. нет ədəbiyyatşünaslıq.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

с. Literaturwissenschaft f.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

әдебиет тану ғылымы

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Літаратуразнаўства

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

{N} գրագիտւթյւն

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

с әдәбият белеме

T: 194