Смотреть больше слов в «Современном энциклопедическом словаре»
ПИЛЬНЯК (псевд.; наст. фам. Вогау) Борис Андреевич [29.9(11.10).1894 - 1937], русский советский писатель. Род. в семье вет. врача в г. Можайске. Окон... смотреть
ПИЛЬНЯК (Вогау) Борис Андреевич (1894—) — современный писатель. Отец — ветеринарный врач из колонистов немцев Поволжья, мать из купеческой семь... смотреть
ПИЛЬНЯК (Вогау) Борис Андреевич (1894-) - современный писатель. Отец - ветеринарный врач из колонистов немцев Поволжья, мать из купеческой семьи. В 1913 окончил реальное училище в Н.-Новгороде, в 1920 - Московский коммерческий институт. В революции участия не принимал, пережил ее, по его словам, в Коломне, «занимаясь вперемежку то кабинетной учебой, то мешечничеством». Позднее много путешествовал по Европе, Японии, Америке. Писать начал с 9 лет, впервые печатался в 1909 (литературный журнал при газ. «Копейка» - миниатюра «Весной»). С 1915 П. сотрудничал в журналах и сборниках: «Русская жизнь», «Сполохи», «Жатва». Первая книга рассказов П. «Былье» вышла в 1919. Выросший из этого сборника роман «Голый год» (1920) создал известность П.<p class="tab">В раннем творчестве Пильняк выражал настроения русской буржуазной интеллигенции. В обстановке предреволюционного кризиса Пильняк звал к слиянию с природой, возврату к патриархально-натуральному порядку. Идеализация первобытности, естественности - главный мотив таких произведений, как «Целая жизнь», «Смертельное манит», «Год из жизни», «Снега». В раннем творчестве П. видны следы зависимости от дворянской литературы. Мягкий лирический тон произведений, разработка гл. обр. любовного сюжета, тщательно выписанный пейзаж, стремление к передаче оттенков настроений, прозрачность и чеканность языка - все это выдает зависимость П. от творческой практики таких писателей, как Бунин, Зайцев.</p><p class="tab">П. не был в лагере воинствующе настроенной буржуазии, и это определило его отношение к Октябрьской революции. П. приветствует революцию, но для него революция выступает отнюдь не в социалистическом своем содержании. К революции П. подходит в духе сменовеховства, он приветствует в ней залог национального возрождения, а позже подчеркивает рост производительных сил страны, игнорируя социалистическое содержание революции. В произведениях первых лет революции - «Питер-командор», «Тысяча лет», «Голый год», отчасти «Санктпитербурх» - П. развивает мысль о том, что революция есть сила, реставрирующая исконно-народный истинно-национальный облик России. В «Голом годе» П. пишет: «Сейчас же, после первых дней революции, Россия бытом, нравом, городами пошла в XVII в.».</p><p class="tab">Новая революционная действительность способствовала расширению тематического диапазона П.: он ставит вопросы общественного характера. Рисуя революцию, П. берет глухую провинцию, медвежьи деревенские углы. Лейтмотивом ряда произведений П. («Голый год», «При дверях», «Метель») становится метель, символизирующая разгул стихии, которая поэтизируется П. Изображая свадебные обряды, «гулянья», здоровый быт, физическую устойчивость людей, их любовь, П. эти явления считает наиболее характерными для выражения сути революции. Меняется отношение П. к дворянству. Если в раннем творчестве П. показывал, на каких путях должно происходить исцеление и обновление дворянства, то в революционную пору дворянство, «бывшие люди», хотя и остаются в числе главных персонажей его произведений, но писатель показывает их загнивание, не выражая им сочувствия с своей стороны. Князья Ордынины, Вильяшевы, князь Смоленский-Поречинский, дворяне Ростовы изображаются П. людьми, обреченными на гибель, выродками, алкоголиками. Развенчивая «бывших», П. однако остается связанным с уходящим бытом. Не случайно он показывает этот быт детально, хотя и сознает законность его обреченности. Тогда же, когда П. подходил к изображению людей новой породы, у него вместо живых людей получались «энергично-фукцирующие» кожаные куртки, рационалистические схемы без художественного наполнения.</p><p class="tab">За «метелью» революции разглядел П. и другое лицо - обывателя, «Китай небесную империю», живущую интересами желудка, сплетен. Лицо это он хорошо изучил, гротескно показал его гримасы. Осуждая «бывших» и обывателей, П. ищет своего положительного героя, намечает возможные выходы. В «Голом годе» намечено три выхода. П. рисует, с одной стороны, коммуну анархистов, с другой - большевика Архипова и наконец - сектантскую общину со стариком Донатом и его сыном Марком во главе. Интеллигентская анархистская коммуна не представляет, по П., выхода, он показывает распад ее. Сектанты Донат и Марк и большевик Архипов при всей их идеологической разности показаны П. как звенья одной цепи: все они сильны, крепки национальным началом. Марк - потомок «вольницы, уходившей в степи от всякой власти», Архипов - «из русской рыхлой корявой народности лучший отбор».</p><p class="tab">Идею скифства, анархо-националистическое истолкование революции развивает П. и дальше, давая переоценку старой буржуазной культуры («Третья столица», 1923, или «Мать-мачеха» в изд. 1930). Старая «культура» России, вывезенная на запад белоэмигрантами, сосредоточилась, как показывает П., вокруг публичного дома и контрразведки. Здесь все безнадежно, грязно, пошло. Подорваны и опустошены войной и революцией быт, семейный очаг европейцев, осталась одна только традиционная внешность. Отказываясь от культуры старого мира, Пильняк тем самым вновь утверждает поэтизируемую им стихийность, анархичность, самобытно-национальные черты возрождающейся России. Спор между старой культурой и революцией П. решил в пользу революции. Но в самой постановке вопроса сказалась глубоко чуждая интернационализму пролетарской революции националистическая буржуазная тенденция, делающая выводы Пильняка, несмотря на его стремление сблизиться с революцией, глубоко порочными.</p><p class="tab">Наряду с поэтизацией стихийности в творчестве П. оформилась и другая тенденция. Уже в «Голом годе» П. представление о революции как о метели осложняется подчеркиванием организующей силы революции, силы, к-рую «не подмочишь лимонадом психологии»; однако в «Голом годе» противоречия между разгулом стихии и организующим началом П. не дает еще в развернутой форме. В «Машинах и волках» (1923-1924) конфликт дан в развернутом виде. Стихия - деревня, сектантство, все то, чем восторгался П., - в некоторой мере развенчивается. Вместо крепкого Доната дан выродок Камынин. Быт деревни раскрыт П. как дикий, звериный, ему противопоставляется стиль новой, машинизированной жизни. Но П. не отказывается до конца от поэтизации стихийности. Развенчивая патриархальщину, он в то же время переполняет произведение изображением любовных приключений, гаданий, колдовства, рисуя лесника Елепеня, Марью-табунщицу, всего того, что и прежде он считал истинно национальным. Проявляется даже известная боязнь того, что Марью (Россию) «съест маховик», машина.</p><p class="tab">Оформление в творчестве П. нового мотива - победы машины, взятой изолированно от социалистических отношений, - продиктовано общим ростом буржуазных настроений в ранний восстановительный период нэпа. П. выдвигает в «Машинах и волках» образ инженера-дельца Форста, считая его подлинным строителем, творцом новой жизни. «Эту энергию, эту машину соберем и организуем мы, инженеры», гордо заявляет Форст. П. попрежнему не верит в способность рабочего класса руководить строительством. Новую экономическую политику он оценивал не как условие для победы пролетариата, а как начало самодовлеющего роста производительных сил страны, игнорируя их новое социалистич. содержание. В этом плане П. оказался на правом фланге советской литературы, будучи созвучен в своем творчестве теориям сменовеховства. П. утверждает победоносное значение машины и в то же время испытывает страх перед ее силой. В этой двойственности сказывается смутное ощущение П. социалистической сущности техники, строительства. В образе Форста П. пытался утвердить авангардное положение интеллигенции в новой действительности. Черты делячества, аполитизма, присущие Форсту, делают этот образ П. чуждым пролетарскому представлению о типе интеллигента.</p><p class="tab">В произведениях 1925-1928 П. сосредоточился на проблеме торжества крепкой разумной воли над инстинктами и эмоциями человека. П. утверждает культ сильной личности, преодолевшей биологические инстинкты. На этой основе возникают «Заволочье» (рассказ о Северной экспедиции проф. Кремнева), «Дело смерти» (о самозамораживании проф. Павлищева в целях науки), «Иван-Москва». Но сила разума, машины и науки дается и теперь Пильняком как некая мистическая сила, лишенная классового содержания. Наблюдается отход Пильняка от советской тематики, он интересуется экзотикой («Повесть с Востока», «Рассказ о ключах и глине», «Олений город Нара» и ряд др.). В 1929 в белоэмигрантской печати Пильняк опубликовал роман «Красное дерево», по существу пасквиль на советскую действительность. Советская общественность осудила этот поступок писателя. Романом «Волга впадает в Каспийское море» (1929) П. возвращается к теме о революционной советской действительности. Актуальную тему - социалистическое строительство - П. разработал в плане издавна интересующих его проблем о взаимоотношении между стихийным и разумным. В романе власть машины показана созидающей, - разрушает она старое и ненужное - Скудрина, Полторака, Маринкину башню. Но от нее же погибают Марья Садыкова, Ожогов, люди, к-рым П. безусловно сочувствует. Сочувствуя жертвам строительства, П. одновременно как бы опорачивает строительство, давая понять, что можно было бы обойтись без этих жертв. Тяготение к стихийному не преодолено П. Он сочувствует Ожогову, по существу юродивому от революции, искалеченному ею. Однако несомненно стремление П. приблизиться к пролетариату, хотя и не на все еще он смотрит глазами пролетариата. Наличие этого стремления обусловливает собой появление в романе ряда новых черт. П. показывает жизнь рабочей массы, положительное значение перестройки психологии и быта рабочих (барак сезонниц, образ домашней работницы Ласло, производственное совещание). Продолжает П. и линию разоблачения старого, отжившего, показывает распад бывших людей. Однако положительное стремление П. показать новых людей надлежаще не реализуется. И Садыков и Полетика - в достаточной степени надуманные образы. Старой остается и сюжетная интрига романа, акцентирующая силу инстинктов.</p><p class="tab">«О’кей - американский роман» - шаг вперед по пути освобождения П. от сменовеховских и националистических тенденций. В нем Пильняк дает картину бытовых, национальных и производственных отношений в Америке, вскрывает порочность капиталистической техники (фордовский конвейер). Пильняк с полным правом заявляет, что пишет «О’кей» для того, чтобы лишний раз разъяснить американским братьям-рабочим капиталистическую кабалу их существования. Написанный в плане публицистическом, роман свидетельствует о том, что, перестраиваясь идеологически, П. еще не в силах отобразить действительность в значительных художественных образах.</p><p class="tab">Стиль произведений П. характеризуется наличием разнообразных, подчас взаимно исключающих тенденций, к-рые говорят о неопределившихся отношениях П. к новой действительности. Наряду с мастерски выполненными гротескными образами, отражающими гримасы провинциального быта, П. дает образы натуралистические, подчеркивает момент биологический и эротический в характеристике персонажа. Идеи, интересующие П., реализуются не только в сюжетной канве произведений, но и в ряде обрамляющих и скрепляющих сюжет отступлений, в монологах, то лирически взволнованных, то публицистических по характеру письма. В пореволюционном творчестве П. разорванность сюжета, подчеркнутая вводом многочисленных отступлений, исторических справок, документов, достоверных фактов, возведена в принцип. В этой разорванности сюжета отразились хаотические искания писателя. Тонкие зарисовки картин природы, выдающие прежнюю зависимость П. от стиля дворянской литературы, сочетаются опять-таки с натуралистическими приемами изображения. В языке П. реалистические четкие обозначения переплетаются со словами-символами, с неологизмами, провинциализмами. Нередко П. использует само звучание слова, музыкой его передавая содержание образа («Голый год»). Разорванный, алогичный строй речи, в к-ром такие реалистические элементы, как местные характерные слова и обороты, сочетаются с подчас трудно осмысляемыми неологизмами, фразами, построенными вне правил синтаксиса, составляет своеобразие языка П.</p><p class="tab"></p><p class="tab"><span><b>Библиография:</b></span></p><p class="tab"><b> I.</b> Собр. сочин., 8 тт., Гиз, М. - Л., 1929-1930 (т. I. Голый год, Роман; т. II. Машины и волки; т. III. Тысяча лет, Рассказы; т. IV. Мать-мачеха, Повести; т. V. Простые рассказы; т. VI. Большое сердце, Повести и рассказы; т. VII. Повести с Востока; т. VIII. Старый дом); Волга впадает в Каспийское море, Роман, изд. «Недра», М., 1930; Рассказы, изд. «Федерация», М., 1932; О’кей - американский роман, изд. «Федерация», М., 1933; То же, ГИХЛ, М. - Л., 1933; Камни и корни, (Роман), изд. «Советская лит-pa», М., 1934.</p><p class="tab"><b>II.</b> Коган П. С., Борис Пильняк, «Новый мир», 1925, XI; Лерс Я., Творчество Б. Пильняка как зарождение художественной идеологии новой буржуазии, «На литературном посту», 1926, VII-VIII; Писатели, Под редакцией Вл. Лидина, изд. 2-е, М., 1928 (автобиографическая заметка); Воронский А. К., Литературные портреты, т. I, М., 1928; Борис Пильняк, Статьи и материалы, изд. «Academia», Л., 1928 (статьи В. Гофмана, Г. Горбачева, Н. Коварского; здесь же библиография); Полонский Вяч., Очерки современной литературы, изд. 3-е, М., 1930; Азарх Раиса, Саванаролла с Тверского бульвара, «На литературном посту», 1931, IV; Айхенвальд Б., О романе Б. Пильняка «Волга впадает в Каспийское море», «Красная новь», 1931, IV; Брайнина Б., Куда «впадает» творчество Пильняка, «Пролетарская литература», 1931, V-VI; Ее же, «Философия» Бориса Пильняка, «Художественная литература», 1933, VI (отзыв о «Рассказах» П.); Заславский Д., «Литературная газета», 1933, № 14; Исаков А., Односторонняя Америка, «Художественная литература», 1933, XII; Сидорин В., «Октябрь», 1933, IV; Серебряков В., «Литературный современник» 1933, V; З-ский Д., С птичьего дуазо, «Книга и пролетарская революция», 1933, III (отзывы о романе «О’кей»).</p><p class="tab"><b>III.</b> Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия, том I, Гиз, Москва - Ленинград, 1928. </p>... смотреть
(Вогау) Борис Андреевич [1894—]— современный писатель. Отец — ветеринарный врач из колонистов немцев Поволжья, мать из купеческой семьи. В 1913 окончил реальное училище в Н.-Новгороде, в 1920 — Московский коммерческий институт. В революции участия не принимал, пережил ее, по его словам, в Коломне, «занимаясь вперемежку то кабинетной учебой, то мешечничеством». Позднее много путешествовал по Европе, Японии, Америке. Писать начал с 9 лет, впервые печатался в 1909 (лит-ый журнал при газ. «Копейка» — миниатюра «Весной»). С 1915 П. сотрудничал в журналах и сборниках: «Русская жизнь», «Сполохи», «Жатва». Первая книга рассказов П. «Былье» вышла в 1919. Выросший из этого сборника роман «Голый год» [1920]создал известность П. В раннем творчестве Пильняк выражал настроения русской буржуазной интеллигенции. В обстановке предреволюционного кризиса Пильняк звал к слиянию с природой, возврату к патриархально-натуральному порядку. Идеализация первобытности, естественности — главный мотив таких произведений, как «Целая жизнь», «Смертельное манит», «Год из жизни», «Снега». В раннем творчестве П. видны следы зависимости от дворянской лит-ры. Мягкий лирический тон произведений, разработка гл. обр. любовного сюжета, тщательно выписанный пейзаж, стремление к передаче оттенков настроений, прозрачность и чеканность языка — все это выдает зависимость П. от творческой практики таких писателей, как Бунин, Зайцев. П. не был в лагере воинствующе настроенной буржуазии, и это определило его отношение к Октябрьской революции. П. приветствует революцию, но для него революция выступает отнюдь не в социалистическом своем содержании. К революции П. подходит в духе сменовеховства, он приветствует в ней залог национального возрождения, а позже подчеркивает рост производительных сил страны, игнорируя социалистическое содержание революции. В произведениях первых лет революции — «Питер-командор», «Тысяча лет», «Голый год», отчасти «Санктпитербурх» — П. развивает мысль о том, что революция есть сила, реставрирующая исконно-народный истинно-национальный облик России. В «Голом годе» П. пишет: «Сейчас же, после первых дней революции, Россия бытом, нравом, городами пошла в XVII в.». Новая революционная действительность способствовала расширению тематического диапазона П.: он ставит вопросы общественного характера. Рисуя революцию, П. берет глухую провинцию, медвежьи деревенские углы. Лейтмотивом ряда произведений П. («Голый год», «При дверях», «Метель») становится метель, символизирующая разгул стихии, которая поэтизируется П. Изображая свадебные обряды, «гулянья», здоровый быт, физическую устойчивость людей, их любовь, П. эти явления считает наиболее характерными для выражения сути революции. Меняется отношение П. к дворянству. Если в раннем творчестве П. показывал, на каких путях должно происходить исцеление и обновление дворянства, то в революционную пору дворянство, «бывшие люди», хотя и остаются в числе главных персонажей его произведений, но писатель показывает их загнивание, не выражая им сочувствия с своей стороны. Князья Ордынины, Вильяшевы, князь Смоленский-Поречинский, дворяне Ростовы изображаются П. людьми, обреченными на гибель, выродками, алкоголиками. Развенчивая «бывших», П. однако остается связанным с уходящим бытом. Не случайно он показывает этот быт детально, хотя и сознает законность его обреченности. Тогда же, когда П. подходил к изображению людей новой породы, у него вместо живых людей получались «энергично-фукцирующие» кожаные куртки, рационалистические схемы без художественного наполнения. За «метелью» революции разглядел П. и другое лицо — обывателя, «Китай небесную империю», живущую интересами желудка, сплетен. Лицо это он хорошо изучил, гротескно показал его гримасы. Осуждая «бывших» и обывателей, П. ищет своего положительного героя, намечает возможные выходы. В «Голом годе» намечено три выхода. П. рисует, с одной стороны, коммуну анархистов, с другой — большевика Архипова и наконец — сектантскую общину со стариком Донатом и его сыном Марком во главе. Интеллигентская анархистская коммуна не представляет, по П., выхода, он показывает распад ее. Сектанты Донат и Марк и большевик Архипов при всей их идеологической разности показаны П. как звенья одной цепи: все они сильны, крепки национальным началом. Марк — потомок «вольницы, уходившей в степи от всякой власти», Архипов — «из русской рыхлой корявой народности лучший отбор». Идею скифства, анархо-националистическое истолкование революции развивает П. и дальше, давая переоценку старой буржуазной культуры («Третья столица», 1923, или «Мать-мачеха» в изд. 1930). Старая «культура» России, вывезенная на запад белоэмигрантами, сосредоточилась, как показывает П., вокруг публичного дома и контрразведки. Здесь все безнадежно, грязно, пошло. Подорваны и опустошены войной и революцией быт, семейный очаг европейцев, осталась одна только традиционная внешность. Отказываясь от культуры старого мира, Пильняк тем самым вновь утверждает поэтизируемую им стихийность, анархичность, самобытно-национальные черты возрождающейся России. Спор между старой культурой и революцией П. решил в пользу революции. Но в самой постановке вопроса сказалась глубоко чуждая интернационализму пролетарской революции националистическая буржуазная тенденция, делающая выводы Пильняка, несмотря на его стремление сблизиться с революцией, глубоко порочными. Наряду с поэтизацией стихийности в творчестве П. оформилась и другая тенденция. Уже в «Голом годе» П. представление о революции как о метели осложняется подчеркиванием организующей силы революции, силы, к-рую «не подмочишь лимонадом психологии»; однако в «Голом годе» противоречия между разгулом стихии и организующим началом П. не дает еще в развернутой форме. В «Машинах и волках» [1923—1924]конфликт дан в развернутом виде. Стихия — деревня, сектантство, все то, чем восторгался П., — в некоторой мере развенчивается. Вместо крепкого Доната дан выродок Камынин. Быт деревни раскрыт П. как дикий, звериный, ему противопоставляется стиль новой, машинизированной жизни. Но П. не отказывается до конца от поэтизации стихийности. Развенчивая патриархальщину, он в то же время переполняет произведение изображением любовных приключений, гаданий, колдовства, рисуя лесника Елепеня, Марью-табунщицу, всего того, что и прежде он считал истинно национальным. Проявляется даже известная боязнь того, что Марью (Россию) «съест маховик», машина. Оформление в творчестве П. нового мотива — победы машины, взятой изолированно от социалистических отношений, — продиктовано общим ростом буржуазных настроений в ранний восстановительный период нэпа. П. выдвигает в «Машинах и волках» образ инженера-дельца Форста, считая его подлинным строителем, творцом новой жизни. «Эту энергию, эту машину соберем и организуем мы, инженеры», гордо заявляет Форст. П. попрежнему не верит в способность рабочего класса руководить строительством. Новую экономическую политику он оценивал не как условие для победы пролетариата, а как начало самодовлеющего роста производительных сил страны, игнорируя их новое социалистич. содержание. В этом плане П. оказался на правом фланге советской лит-ры, будучи созвучен в своем творчестве теориям сменовеховства. П. утверждает победоносное значение машины и в то же время испытывает страх перед ее силой. В этой двойственности сказывается смутное ощущение П. социалистической сущности техники, строительства. В образе Форста П. пытался утвердить авангардное положение интеллигенции в новой действительности. Черты делячества, аполитизма, присущие Форсту, делают этот образ П. чуждым пролетарскому представлению о типе интеллигента. В произведениях 1925—1928 П. сосредоточился на проблеме торжества крепкой разумной воли над инстинктами и эмоциями человека. П. утверждает культ сильной личности, преодолевшей биологические инстинкты. На этой основе возникают «Заволочье» (рассказ о Северной экспедиции проф. Кремнева), «Дело смерти» (о самозамораживании проф. Павлищева в целях науки), «Иван-Москва». Но сила разума, машины и науки дается и теперь Пильняком как некая мистическая сила, лишенная классового содержания. Наблюдается отход Пильняка от советской тематики, он интересуется экзотикой («Повесть с Востока», «Рассказ о ключах и глине», «Олений город Нара» и ряд др.). В 1929 в белоэмигрантской печати Пильняк опубликовал роман «Красное дерево», по существу пасквиль на советскую действительность. Советская общественность осудила этот поступок писателя. Романом «Волга впадает в Каспийское море» [1929]П. возвращается к теме о революционной советской действительности. Актуальную тему — социалистическое строительство — П. разработал в плане издавна интересующих его проблем о взаимоотношении между стихийным и разумным. В романе власть машины показана созидающей, — разрушает она старое и ненужное — Скудрина, Полторака, Маринкину башню. Но от нее же погибают Марья Садыкова, Ожогов, люди, к-рым П. безусловно сочувствует. Сочувствуя жертвам строительства, П. одновременно как бы опорачивает строительство, давая понять, что можно было бы обойтись без этих жертв. Тяготение к стихийному не преодолено П. Он сочувствует Ожогову, по существу юродивому от революции, искалеченному ею. Однако несомненно стремление П. приблизиться к пролетариату, хотя и не на все еще он смотрит глазами пролетариата. Наличие этого стремления обусловливает собой появление в романе ряда новых черт. П. показывает жизнь рабочей массы, положительное значение перестройки психологии и быта рабочих (барак сезонниц, образ домашней работницы Ласло, производственное совещание). Продолжает П. и линию разоблачения старого, отжившего, показывает распад бывших людей. Однако положительное стремление П. показать новых людей надлежаще не реализуется. И Садыков и Полетика — в достаточной степени надуманные образы. Старой остается и сюжетная интрига романа, акцентирующая силу инстинктов. «О’кей — американский роман» — шаг вперед по пути освобождения П. от сменовеховских и националистических тенденций. В нем Пильняк дает картину бытовых, национальных и производственных отношений в Америке, вскрывает порочность капиталистической техники (фордовский конвейер). Пильняк с полным правом заявляет, что пишет «О’кей» для того, чтобы лишний раз разъяснить американским братьям-рабочим капиталистическую кабалу их существования. Написанный в плане публицистическом, роман свидетельствует о том, что, перестраиваясь идеологически, П. еще не в силах отобразить действительность в значительных художественных образах. Стиль произведений П. характеризуется наличием разнообразных, подчас взаимно исключающих тенденций, к-рые говорят о неопределившихся отношениях П. к новой действительности. Наряду с мастерски выполненными гротескными образами, отражающими гримасы провинциального быта, П. дает образы натуралистические, подчеркивает момент биологический и эротический в характеристике персонажа. Идеи, интересующие П., реализуются не только в сюжетной канве произведений, но и в ряде обрамляющих и скрепляющих сюжет отступлений, в монологах, то лирически взволнованных, то публицистических по характеру письма. В пореволюционном творчестве П. разорванность сюжета, подчеркнутая вводом многочисленных отступлений, исторических справок, документов, достоверных фактов, возведена в принцип. В этой разорванности сюжета отразились хаотические искания писателя. Тонкие зарисовки картин природы, выдающие прежнюю зависимость П. от стиля дворянской лит-ры, сочетаются опять-таки с натуралистическими приемами изображения. В языке П. реалистические четкие обозначения переплетаются со словами-символами, с неологизмами, провинциализмами. Нередко П. использует само звучание слова, музыкой его передавая содержание образа («Голый год»). Разорванный, алогичный строй речи, в к-ром такие реалистические элементы, как местные характерные слова и обороты, сочетаются с подчас трудно осмысляемыми неологизмами, фразами, построенными вне правил синтаксиса, составляет своеобразие языка П. Библиография: I. Собр. сочин., 8 тт., Гиз, М. — Л., 1929—1930 (т. I. Голый год, Роман; т. II. Машины и волки; т. III. Тысяча лет, Рассказы; т. IV. Мать-мачеха, Повести; т. V. Простые рассказы; т. VI. Большое сердце, Повести и рассказы; т. VII. Повести с Востока; т. VIII. Старый дом); Волга впадает в Каспийское море, Роман, изд. «Недра», М., 1930; Рассказы, изд. «Федерация», М., 1932; О’кей — американский роман, изд. «Федерация», М., 1933; То же, ГИХЛ, М. — Л., 1933; Камни и корни, [Роман, изд. «Советская лит-pa», М., 1934. II. Коган П. С., Борис Пильняк, «Новый мир», 1925, XI; Лерс Я., Творчество Б. Пильняка как зарождение художественной идеологии новой буржуазии, «На литературном посту», 1926, VII—VIII; Писатели, под ред. Вл. Лидина, изд. 2-е, М., 1928 (автобиографическая заметка); Воронский А. К., Литературные портреты, т. I, М., 1928; Борис Пильняк, Статьи и материалы, изд. «Academia», Л., 1928 (статьи В. Гофмана, Г. Горбачева, Н. Коварского; здесь же библиография); Полонский Вяч., Очерки современной литературы, изд. 3-е, М., 1930; Азарх Раиса, Саванаролла с Тверского бульвара, «На литературном посту», 1931, IV; Айхенвальд Б., О романе Б. Пильняка «Волга впадает в Каспийское море», «Красная новь», 1931, IV; Брайнина Б., Куда «впадает» творчество Пильняка, «Пролетарская литература», 1931, V—VI; Ее же, «Философия» Бориса Пильняка, «Художественная литература», 1933, VI (отзыв о «Рассказах» П.); Заславский Д., «Литературная газета», 1933, № 14; Исаков А., Односторонняя Америка, «Художественная литература», 1933, XII; Сидорин В., «Октябрь», 1933, IV; Серебряков В., «Литературный современник» 1933, V; З-ский Д., С птичьего дуазо, «Книга и пролетарская революция», 1933, III (отзывы о романе «О’кей»). III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия, том I, Гиз, Москва — Ленинград, 1928. С. Гинзбург... смотреть
Борис Андреевич (настоящая фамилия Вогау; 1894, Можайск – 1938, Москва, в заключении), русский прозаик. Отец будущего писателя был из поволжских немцев, мать родилась в семье волжского купца. Пильняк учился в Саратове, Нижнем Новгороде, окончил Московский коммерческий ин-т. В 1920-е гг. был достаточно известным писателем, избирался председателем Всероссийского и Московского Союза писателей; представлял рус. литературу за рубежом, объездил много стран. Писать начал очень рано. Литературный дебют – рассказ «Земское дело», вышел в «Ежемесячном журнале» В. С. Миролюбова в 1915 г. Под псевдонимом «Б. Пильняк» в 1915 г. в журналах и альманахах «Русская мысль», «Сполохи», «Жатва» появились рассказы писателя, которые затем вошли в его сборники. Псевдоним произошел от названия хутора на Украине Пильнянка, где писатель жил летом; жители хутора назывались пильняками (пильня – лесопилка). Первая книга Пильняка – сборник рассказов «С последним пароходом» (1915). Рассказы из этой книги «Над оврагом» и «Смерти» Пильняк включал во многие позже издававшиеся сборники. Сборник «Былье» (1920) состоял из рассказов о революции, многие из которых в переработанном виде вошли как главы в роман «Голый год» (1921, опубл. в 1922), который стал первой книгой о революции, написанной в авангардной манере. Роман был переведен на многие языки, получил широкую известность, вызвал бурную дискуссию. В нем впервые в советской литературе появляются большевики – «люди в кожаных куртках», чьей волей преобразуется Россия; представлены картины провинциальной жизни 1919 г., катастрофические сдвиги и изменения в укладе жизни. В романе проявились особенности стилевой манеры писателя – «смещение плоскостей», чередование сюжетных линий, калейдоскопичность, особый синтаксис и ритмика предложений, акцентированное слово, введение в художественный текст документов и цитат. В романе, как и во всей прозе Пильняка, сказались особенности мировоззрения писателя, его взгляд на назначение искусства, который он отстаивал до конца. Пильняк был убежден, что художник должен быть свободным от политики, от идеологии времени. Концепция понимания истории и революции, нашедшая отражение в прозе Пильняка, в концентрированной форме выражена в «Отрывках из дневника» (1924): «…Коммунистическая власть в России определена – не волей коммунистов, а историческими судьбами России, и, поскольку я хочу проследить… эти российские исторические судьбы, я с коммунистами, т. е., поскольку коммунисты с Россией, постольку я с ними. Признаю, что мне судьбы Р. К. П. гораздо менее интересны, чем судьбы России…» Писатель отстаивал право иметь собственный взгляд на вещи, честно говорить о происходящем, что отразилось в повестях «При дверях» (1919, опубл. в 1920), «Метель» (1921, опубл. в 1922), «Иван Москва» (1927), «Повесть непогашенной луны» (1926). «Повесть непогашенной луны» впервые была напечатана в журнале «Новый мир» в 1926 г., но весь тираж был конфискован; к читателю повесть пришла лишь в 1987 г. Впервые в рус. литературе Пильняк описал модель складывающейся тоталитарной системы, обнажил механизм уничтожения людей, который основан на верности приказам партии, слепом следовании догме, насилии над личностью. В основу сюжета положена реальная история смерти на операционном столе героя Гражданской войны М. В. Фрунзе. Пильняк – автор многочисленных повестей, рассказов, романов. В 1929 г. вышло собрание сочинений в 6 тт., в 1929–30 гг. – собрание сочинений в 8 тт. В 1920-е гг. выходят книги: «Заволочье» (1927), «Мать сыра земля» (1925), «Корни японского солнца» (1927), «Расплеснутое время» (1927), «Рассказы с Востока» (1927), «Китайская повесть» (1928). Все произведения свидетельствовали о стремлении писателя осмыслить сложную, полную противоречий действительность, понять послереволюционную Россию, ее историческую судьбу. Писателя волнует трагичность времени, утраченная человеком свобода, а значит – и возможность выбора. Морально-этические проблемы, насилие над человеческой личностью вызывают озабоченность писателя и в романе «Соляной амбар», который Пильняк писал в 1937 г., опубликован лишь в 1990 г. В 1929 г. в Германии, в издательстве «Петрополис», где печатались советские писатели, появляются повести Пильняка «Штосс в жизнь» и «Красное дерево». Публикация «Красного дерева», романа о послеоктябрьской жизни провинциального городка, вызвала настоящую кампанию травли писателя. Его обвинили в «перекличке с белой эмиграцией». Пильняк был арестован в октябре 1937 г., в апреле 1938 г. по ложному обвинению в совершении государственных преступлений приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день.... смотреть
(Борис П. - псевдоним Бориса Андреевича Вогау (1894-1937); рус. писатель) БОРИСУ ПИЛЬНЯКУ Загл. П931 (I,226); ПАМЯТИ БОРИСА ПИЛЬНЯКА Загл. Ахм938 (244.... смотреть
ПИЛЬНЯК (настоящая фамилия Вогау) Борис Андреевич (1894-1938), русский писатель. В романе "Голый год" (1921), повести "Красное дерево" (опубликована з... смотреть
ПИЛЬНЯК (настоящая фамилия Boray) Борис Андреевич (1894 - 1938), русский писатель. В романе "Голый год" (1921), повести "Красное дерево" (опубликованы за рубежом в 1929, в России в 1989), рассказах (сборник "Расплеснутое время", 1927) - изображение (подчас натуралистическое) быта революционной эпохи. В психологической "Повести непогашенной луны" (1926) - аллюзия на таинственные обстоятельства гибели М.В. Фрунзе. Проза отмечена поисками новых форм (так называемый орнаментальный стиль; фрагментарно-мозаичная композиция, ритмические и синтаксические повторы и пр.). Репрессирован и расстрелян. <br>... смотреть
- (наст. фам. Вогау) Борис Андреевич (1894-1938) - русский писатель.В романе ""Голый год"" (1921), повести ""Красное дерево"" (опубликована зарубежом, 1929), сборниках рассказов (в т. ч. ""Расплеснутое время"", 1927)изображение, подчас натуралистическое, быта революционной эпохи. Впсихологической ""Повести непогашенной луны"" (опубликована 1926, 1987) -аллюзия на таинственные обстоятельства гибели М. В. Фрунзе. Роман ""Волгавпадает в Каспийское море"" (1930). Репрессирован; реабилитирован посмертно.... смотреть
ПИЛЬНЯК (Борис П. - псевдоним Бориса Андреевича Вогау (1894-1937); рус. писатель) БОРИСУ ПИЛЬНЯКУ Загл. П931 (I,226); ПАМЯТИ БОРИСА ПИЛЬНЯКА Загл. Ахм938 (244.2)... смотреть
(наст. фамилия Вогау) (1894-1938) - писатель. Отец - ветерин. земский врач, из немцев-колонистов Поволжья; мать - из старин. купеческой семьи. Учился в Саратовской г-зии, окончил нижегородское Владимирское реальное уч-ще (1913). Собират. образ уездной России эпохи 1-й рус. рев-ции нарисован П. в романе "Соляной амбар" (1937). После рев-ции окончил Моск. Коммерческий ин-т (1920). Жил гл. обр. в Москве, но много ездил по стране в поисках заработка и лит. материала. Начало лит. деят-ности П. относил к 1915; первый сб. - "С последним пароходом и другие рассказы" (1918). Известность П. принес ром. "Голый год" (1920), одно из первых произвед. о рев-ции и гражд. войне, оказавшее значительное влияние на лит-ру 1920-х гг. Экспрессивно написанный калейдоскоп эпизодов воссоздавал в совокупности образ новой отеч. смуты. В ром. была сделана попытка создать образы "кожаных курток" (большевики). П. принадлежат также сб.: "Простые рассказы" и "Смертельное манит" (1922), "Никола-на-Посадьях" (1923), "Английские рассказы" (1924), "Рассказы с Востока" и "Расплеснутое время" (1927), "Рождение человека" и "Избр. рассказы" (1935), 10 пов. и 6 ром. Среди учителей П. - А. Белый, Евг. Замятин и А. Ремизов, к-рому он посвятил пов. "Третья Москва, или Мать и мачеха" (1922). Эпоху рев-ции П. воспринимает как преображение природной стихии, а ист., обществ. имеет для автора свои биол. проявления: рев-ция сокрушает пласты культуры и цивилизации и делает явной стоящую за ним "биомеханику" бытия. Важной вехой на творч. пути П. была "Повесть непогашенной луны" (1926). Она вызвала полит. скандал: в герое повести командарме Гаврилове, умершем насильств. смертью, современники увидели М. Фрунзе, и только публичное покаяние П. и извинение редколлегии "Нового мира" (тираж номера был уничтожен) позволили "сгладить" ситуацию. П. предугадал надвигающийся культ личности. После издания в Берлине пов. "Красное дерево" (1929; вошла составной частью в ром. "Волга впадает в Каспийское море") П. был исключен из РАППа (вместе с П. шельмованию был подвергнут Замятин). На 1-м съезде Союза писателей СССР П., однако, был избран в правление, а путевой ром. "Созревание плодов" (1936) и публицистич. ром. "О’кэй" (1933) оказались близки к офиц. идеологии. И все же в 1937 П. был арестован и вскоре расстрелян. Реабилитирован в 1956. В 80-е гг. опубликованы романы: "Двойники, или Одиннадцать глав классического повествования" (1933) и "Соляной амбар" (1937). П. вошел в лит-ру как писатель ориг. мироощущения и ориг. лит. техники, широко использовавший приемы лит. монтажа и орнаментального стиля.... смотреть
(1894 — 1938) — настоящая фамилия Вогау Русский писатель, арестован и расстрелян во время сталинских репрессий. Автор сборников рассказов «С последним... смотреть
ПИЛЬНЯ́К (наст. фам. Вогау) Борис Андреевич (18941941), русский советский писатель. Сб. рассказов «С последним пароходом и другие рассказы» (1918), «Б... смотреть
(наст. фам. Boray; 1894–1937) – рус. писатель. Окончил Моск. коммерч. ин-т. В ром. «Голый год» (1921). пов. «Красное дерево» (опубл. за рубежом, 1920),... смотреть
ПИЛЬН́́ЯК (псевд.; наст. фам. — Вогау) Борис Андреевич (1894—1941), рус. сов. писатель. В 1928 опубл. повесть «Штосс в жизнь» — о двух последних годах ... смотреть
ПИЛЬНЯК (наст. фам. Вогау) Борис Андреевич (1894-1938) - русский писатель. В романе "Голый год" (1921), повести "Красное дерево" (опубликована за рубежом, 1929), сборниках рассказов (в т. ч. "Расплеснутое время", 1927) изображение, подчас натуралистическое, быта революционной эпохи. В психологической "Повести непогашенной луны" (опубликована 1926, 1987) - аллюзия на таинственные обстоятельства гибели М. В. Фрунзе. Роман "Волга впадает в Каспийское море" (1930). Репрессирован; реабилитирован посмертно.<br>... смотреть
Пильняк (псевдоним; настоящая фамилия Вогау) Борис Андреевич [29.9(11.10).1894‒1937], русский советский писатель. Родился в семье ветеринарного врача в... смотреть
(псевдонім Б. А. Вогау)1894-1938, рос. письменник; видатний прозаїк 20-х; романи та оповідання (Голий рік, Червоне дерево, Повість непогашеного місяця,... смотреть
ПИЛЬНЯК (наст . фам. Вогау) Борис Андреевич (1894-1938), русский писатель. В романе "Голый год" (1921), повести "Красное дерево" (опубликована за рубежом, 1929), сборниках рассказов (в т. ч. "Расплеснутое время", 1927) изображение, подчас натуралистическое, быта революционной эпохи. В психологической "Повести непогашенной луны" (опубликована 1926, 1987) - аллюзия на таинственные обстоятельства гибели М. В. Фрунзе. Роман "Волга впадает в Каспийское море" (1930). Репрессирован; реабилитирован посмертно.... смотреть
ПИЛЬНЯК (наст. фам. Вогау) Борис Андреевич (1894-1938), русский писатель. В романе "Голый год" (1921), повести "Красное дерево" (опубликована за рубежом, 1929), сборниках рассказов (в т. ч. "Расплеснутое время", 1927) изображение, подчас натуралистическое, быта революционной эпохи. В психологической "Повести непогашенной луны" (опубликована 1926, 1987) - аллюзия на таинственные обстоятельства гибели М. В. Фрунзе. Роман "Волга впадает в Каспийское море" (1930). Репрессирован; реабилитирован посмертно.... смотреть