Смотреть больше слов в «Современном энциклопедическом словаре»
УИЛЬЯМ (ИСКАМ (Ockham, Occam) (ок. 1285-1349) - английский философ, логик и теолог, монах-францисканец. Философские трактаты, сочинения по логике и ком... смотреть
(ИСКАМ (Ockham, Occam) (ок. 1285-1349) - английский философ, логик и теолог, монах-францисканец. Философские трактаты, сочинения по логике и комментарии к "Сентенциям" Петра Ломбардского были написаны им в т.наз. "оксфордский период"; "Сумма логики" - в Авиньоне; политические трактаты - в последнее десятилетие его жизни в Мюнхене. Противоречивые интерпретации У.О. как видного представителя схоластической традиции, с одной стороны, и как ее разрушителя - с другой, обусловлены тем, что в его учении обрели свою логическую завершенность почти все основные проблемы схоластики. Так, У.О. уделил внимание разработке концепции "двух истин": сфера разума и область веры должны быть разграничены. Теологические истины (их источником является Священное писание), по У.О., невозможно доказать с помощью философских аргументов, и наоборот - научные истины не зависят от богословия, ибо они опираются на разум и опыт, а не на веру. Иррационали-зация теологии осуществляется У.О. на основе критики схоластического реализма. С точки зрения У.О., существование Бога как бесконечной актуальности недоказуемо вне теологии, так же, как и существование общих идей всего сущего в Божественном уме (например, идея сотворения мира, которая должна была существовать в уме Бога до самого сотворения - это исходное допущение universale ante rem, но только в области теологии). Сфера же человеческого познания всегда имеет дело с единичными вещами и следует принципу universale post rem (по мнению У.О., если общего нет в Божественном уме, то нет его и в вещах). Однако столь радикально рациональные допущения получают у У.О. не менее радикальные мистические выводы: очевидная недоказуемость религиозных догматов - с точки зрения человеческого разума - только укрепляет веру, поэтому "научить Богу" может только Откровение. Последовательное стремление У.О. отделить разум от веры, а логику и теорию познания - от метафизики и теологии обеспечивают рациональный характер и логическую обоснованность его номинализма. Спор об универсалиях выходит за рамки теологии, а вместо умозрительно-онтологической картины мира ранних номиналистов (Абеляр, Росцелин) У.О. предлагает аналитически-гносеологическую ее трактовку. Прежде всего У.О. различает две разновидности знания (что вытекает из различия между душой чувствующей и душой разумной): интуитивное знание (notitia intuitiva), основанное на внешнем восприятии единичных вещей и его переживании, и абстрактное знание (notitia abstractive), которое можно непосредственно постичь в уме (и в этом смысле оно также интуитивное), его сущностной характеристикой является способность отвлекаться от единичных вещей (существующих или несуществующих). В любом случае абстрактное познание всегда базируется на познании интуитивном - в таком ключе интерпретируется знаменитая "бритва Оккама", выражающая позитивистский принцип экономии мышления. В обобщенной формулировке - "Сущностей не следует умножать без необходимости" - этот принцип постулирует приоритетность понятий, выводимых из интуитивного познания. Эмпирический пафос учения У.О. базируется на признании У.О. реально существующими только единичных вещей. Однако вещи познаются с помощью понятий, или терминов, образование которых обусловлено потенцией - устремлением человеческой души на предмет познания. Термин - это простейший элемент знания, всегда выражаемый словом. У.О. рассматривает "естественные" понятия, относящиеся к самим вещам - "термины первой интенции", и искусственные, условные понятия, которые имеют значение, относимое не к одной конкретной вещи, а ко многим вещам, отношениям между ними, - "термины второй интенции". Наука имеет дело с вещами и поэтому пользуется терминами как орудиями знания. "Термины второй интенции" становятся объектом рефлексии в логике, которую интересуют значения слов (форма), а не физические состояния вещей (содержание терминов). Универсалии же представляют собой понятия о понятиях, ибо они утверждают нечто о многих других терминах и не могут обозначать вещи. Универсалии есть просто знаки вещей и являются результатом деятельности разума. У.О. использовал даже особое понятие "суппозиция", которое выражало замещающую, знаковую функцию термина. Учение У.О. о понятиях ("терминизм") отличается высокой степенью абстракции, и оно существенно повлияло на развитие логики и семиотики. Независимость мышления У.О. проявилась не только в его философских и логических идеях, но так же и прежде всего в его политических трактатах, открытой полемике с папой, в критике любых авторитетов. Он примыкал к радикальному крылу францисканского ордена ("спиритуалы") и отстаивал идеал евангельской бедности, выступал против претензий папы на светскую власть, за приоритет мнения общины самих верующих (consilium sapicntium) перед авторитетом папы в вопросах веры, предлагал вполне "демократическую" систему избрания Вселенского собора. Не случайно Климент VI называл У.О. "ересиархом, князем еретиков". Этико-социальная доктрина У.О. представляла собой индивидуалистическую концепцию общества и морали человека. У.О. полагал, что благо всего общества не означает блага его членов - отдельных индивидов. В 14-17 вв. сочинения У.О. были хорошо известны: Реформация использовала идеи У.О. в борьбе с католической церковью, на него ссылался Лютер, его труды по логике и философии оказали влияние на Ф. Бэкона, Локка, Юма. Распространение идей У.О. в средневековых университетах Европы способствовало оформлению такого направления как терминизм ("оккамизм"). А.Р. Усманова... смотреть
имя собств., сущ. муж. родаВільям
Rzeczownik Уильям William
см. ВИЛЬЯМ
Начальная форма - Уильям, единственное число, именительный падеж, имя, мужской род, одушевленное
Ульм Уильям Миля Луи Имя Илья Ильм Мул Уля Уль Улья
УИЛЬЯМ - см. ВИЛЬЯМ
ЛИТЕРАТУРА ИРЛАНДИИ — виднейший англоязычный поэт XXв. и один из создателей современной поэтической драмы. Йейтс выступилродоначальником и главным вдох... смотреть
Уильям Блейк (1757—1827 гг.) поэт и художник Вечность влюблена в творения времени.Ты никогда не будешь знать достаточно, если не будешь знать больше, ... смотреть
ЛИТЕРАТУРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ —один из самых сложных английских поэтов и художников, автор оригинальныхпроизведений. творчество которого отразило философск... смотреть
Уильям Блэкстоун (1723—1780 гг.) юрист Человек создан для общества. Он не способен и не имеет мужества жить один.(Источник: «Афоризмы. Золотой фонд му... смотреть
1884–1962) Его называют «американским мастером шпионажа № 1», и ему приписывают спасение Лондона от немецких ракет ФАУ благодаря тому, что он обнаружил местонахождение германской военной базы на острове Пенемюнде в Балтийском море. Уже после войны он сумел отыскать место, где прятался один из военных преступников Иоахим фон Риббентроп. Уильям Варвик Коркоран, Билли, родился в Вашингтоне в сентябре 1884 года. Закончил Джорджтаунский университет — альма-матер многих американских дипломатов. Позже закончил университет в Лилле и говорил по-французски как истинный француз — редкое качество для американских дипломатов. Родители умерли рано, Билли оказался богатым наследником и как таковой не лишал себя удовольствия наслаждаться лошадьми, автомобилями, яхтами, вел жизнь плейбоя. Его жизнь резко изменилась, когда ему встретилась католическая монашенка, ставшая его приемной матерью, хотя он не был католиком. Коркоран отбросил все забавы, к тому же свое богатое наследство почти полностью он к тому времени уже растранжирил. Как раз в это время редактор газеты «Вашингтон пост» предоставил ему место репортера. Билли бегал по городу в поисках происшествий, описывал жизнь воришек и продажных политиков. Когда началась Первая мировая война, он, проникнутый духом ненависти к прусскому милитаризму, бросил свою работу и записался во французский иностранный легион. После вступления США в войну перешел в американские экспедиционные войска. Там стал старшим лейтенантом, редактором газеты для американских солдат. К концу войны был награжден Военным крестом, французской медалью и получил свидетельство о нетрудоспособности по инвалидности. Прошли годы. В 1936 году Коркоран оказался в Швеции. Занимая скромную должность генерального консула в Гетеборге, в обязанности которого входило оформление виз, регистрация браков и наследственных дел, он, в действительности, являлся агентом американской разведки. Коркоран стал им задолго до того, как прибыл в Швецию. Ему довелось побывать в Калькутте, Бомбее, Мадрасе, Варшаве, Алжире, Гибралтаре, Ямайке и в Испании. Он был «одиноким волком», работал без подчиненных или начальников, был, так сказать, «резидент сам по себе». Благодаря своему легкому, общительному характеру Коркоран завел много друзей среди шведов. С их помощью он познакомился с капитанами всех шведских судов, ходивших между Швецией и Германией. Поэтому имел полную информацию о том, что присходило в портах Балтийского моря. Как-то раз германская контрразведка прослышала про тайные связи консула и заявила протест шведским властям. Консулу сделали замечание, но в действительности Швеция и сама была заинтересована в том, чтобы выяснить, что же происходит на Балтийском побережье. Поэтому замечание носило чисто формальный характер, и шведы отнюдь не вмешивались в его действия. Но он изменил тактику. Благодаря знакомству с владельцами судов и капитанами Коркоран смог установить контакт с матросами, механиками, поварами, стюардами и начал получать от них информацию. Несколько месяцев спустя Коркоран приподнял занавес над какой-то тайной, проникнуть в которую сначала не мог. Его собеседники рассказывали о десятках катеров и моторных лодок, отплывающих в неизвестное место, расположенное примерно в шестидесяти милях к северо-востоку от Штеттина. Вскоре Коркоран выяснил, что речь идет о небольшом острове Пенемюнде, и попросил своих друзей точно определить его координаты на карте. Он узнал еще одну деталь: никто из работающих там не смел покинуть остров, а визитеры туда не допускались. Однажды у него на пороге взорвалась бомба. Сам Коркоран не пострадал. Шведские газеты писали, что германские секретные службы планировали похитить и ликвидировать Коркорана, «сующего нос в чужие дела». Его называли самым опасным американским шпионом. Сообщалось, что как раз в эти дни газета «Правда» якобы опубликовала статью советского посла в Швеции Александры Коллонтай, называвшей его «мастер шпионажа № 1 дяди Сэма». Скорее всего, это была провокация немецкой разведки. Между тем Коркоран не был уверен, что именно в Пенемюнде Гитлер готовит оружие, которым намеревается завершить войну в двадцать четыре часа. Он продолжал рутинную работу, в частности, раздобыл копии счетов фирмы SKF, поставлявшей шарикоподшипники из нейтральной Швеции в воюющую Германию. Узнавшие об этом союзники потребовали от Швеции немедленного прекращения этих поставок. То, что утечка информации дело рук Коркорана, доказать не удалось (и действительно, сам он не крал эти документы), за кражу счетов и их «утечку» на Запад были приговорены к трем годам заключения норвежец и два шведа. По наводке Коркорана самолеты союзников теперь днем и ночью летали над Пенемюнде — делали аэрофотосъемку, имитируя свои полеты рейдами на бомбежку Берлина или Штеттина. Нацисты были уверены, что никто не знает ни о Пенемюнде, ни о том, что там скрывается. Они были достаточно умны для того, чтобы не применять против самолетов зенитную артиллерию, считая, что густые леса надежно маскируют все, что там происходит. Однако появлялось все больше и больше фотографий и сообщений моряков о таинственных взрывах на острове. В конце июля 1943 года Коркоран сообщил в Лондон обо всем, что ему стало известно о Пенемюнде. (Надо заметить, что информация Коркорана была не единственной.) В ночь на 17 августа 1943 года шестьсот тяжелых английских бомбардировщиков появились над Пенемюнде. Немцы решили, что и они летят на Берлин или Штеттин, но на этот раз ошиблись. Воздушная армада обрушила страшный удар на остров — бомбила его сорок минут. Сорок сборочных цехов превратились в руины, лаборатории были разрушены, пятьдесят зданий повреждено. Из семи тысяч ученых и инженеров пять тысяч были убиты. Погибли шеф исследовательских и технических работ генерал-майор Вольфганг фон Шамье-Глизенцки, главный конструктор ракетных двигателей Вальтер Тиль. Заместитель командующего люфтваффе генерал Йешоннек, отвечавший за систему ПВО этого района, покончил с собой. Англичане потеряли на обратном пути сорок один самолет. По мнению Черчилля, это был один из поворотных пунктов войны. Ракетный центр был выведен из строя, что спасло не только Лондон, но, возможно, предотвратило бомбардировку летающими ракетами восточного побережья США. За свою работу Билли Коркоран был награжден по достоинству, правда, и после такого триумфа он не осознал в полной мере значения того, что произошло. После Победы он продолжал исполнять обязанности консула. Однако без его вмешательства Риббентроп мог бы дожить свои годы спокойно где-нибудь в Аргентине. А дело было так. В порту Гетеборга стоял океанский лайнер «Гринсхольм», который ходил под флагом Красного Креста. Среди пассажиров лайнера была некая фрау Йенке. Официально она числилась женой дипломата, коммерческого советника немецкого посольства в Анкаре. Коркоран, ознакомившись со списком пассажиров, предположил, что герр Йенке наверняка должен что-то знать о местонахождении немецкого посла фон Папена. Он выяснил, что фрау Йенке — сестра Риббентропа. Она была помещена под надзор полиции в один из отелей Гетеборга. Коркоран, блестяще владевший французским, посетил фрау Йенке, выдав себя за бежавшего из Франции сторонника Лаваля и Петэна. Он сказал, что хочет пробраться в Аргентину, что имеет надежных друзей в Германии, которые ему в этом помогут. Он поинтересовался, не хочет ли фрау Йенке, чтобы ее брат тоже уехал в Южную Америку. — Можете ли вы помочь мне пробраться в Германию? — спросила фрау Йенке. Коркоран обещал сделать все, что в его силах. Тогда фрау Йенке поделилась с ним, что, когда Иоахим фон Риббентроп был простым коммивояжером, торговавшим шампанским, у него был друг, виноторговец из Гамбурга. Она хотела повидать его, потому что была уверена, что тот поможет разыскать ее брата. Мы добавим к этому, что Риббентропа в это время разыскивали и спецслужбы всего мира. «Шведские друзья» организовали фрау Йенке поездку в Германию. Она получила разрешение покинуть Швецию и направиться в английскую зону оккупации Германии. Без труда разыскала в Гамбурге знакомого виноторговца. Тот радушно принял ее, накормил, напоил и сообщил о местонахождении ее брата — он в меблированных комнатах по соседству. Фрау Йенке незамедлительно отправилась по указанному адресу, и, сама не ведая того, привела туда за собой агентов полиции союзных войск, которые и арестовали бывшего министра иностранных дел гитлеровской Германии. Позднее Иоахим фон Риббентроп был приговорен Нюрнбергским трибуналом к смертной казни и повешен. К числу заслуг Коркорана можно отнести и потопление нескольких германских судов в проливах Каттегат и Скагеррак. Немецкий консул в Норвегии был его агентом, и с его помощью Коркоран установил, где находятся нефтяные базы и завод тяжелой воды, узнал маршруты и расписания движения судов. Через знакомых моряков Коркоран также выявил нефтяные базы в тридцати милях от Пенемюнде, в устье реки Одер. Их тоже разбомбили. Но самой большой своей заслугой Коркоран считал спасение жизней пяти тысяч беженцев из Германии. Почти всех ему удалось отправить в США, он не отказал никому. В 1946 году Коркоран вышел в отставку и спокойно дожил свой век, окруженный детьми и внуками, в одном из американских городков неподалеку от Вашингтона.... смотреть
Уильям Вордсворт (Уордсуорт) (1770—1850 гг.) поэт-романтик Добродетели, утешающие, целящие и дарующие блаженство, стелются в ногах у человека, как цве... смотреть
ЛИТЕРАТУРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ —один из крупнейших представителей «озерной школы» (лэйкистов), получившей своеназвание от района горных озер, где жили три п... смотреть
Американский авантюрист, пират. Под предлогом выгодного плавания морской капитан уговаривал дельцов снарядить корабль, после чего использовал его в своих целях. В своих аферах проявлял удивительную изобретательность. Занимался работорговлей, был бродячим певцом, владельцем театра на приисках в Новой Зеландии. Несколько раз сидел в тюрьме. Был убит рулевым. В 1847 году восемнадцатилетний американец Уильям Генри Хейс нанялся матросом на парусник, совершавший рейсы из Нью?Йорка в Сан?Франциско вокруг мыса Горн. Хейс с детства работал на барже отца на озере Эри. К 1849 году, когда в Калифорнии началась золотая лихорадка, Хейс дослужился до боцмана, а вскоре, хотя и не имел диплома, — до третьего помощника капитана. Еще через два года он уже был первым помощником на бриге «Кантон», который перевозит пассажиров из Америки в Австралию, где тоже началась золотая лихорадка. «Кантон» привез в Сидней золотоискателей, совершил два или три рейса на Тасманию за деревом, а потом встал на прикол. Груза на обратный путь в Сан?Франциско достать не удалось. Решено было «Кантон» продать, но покупателя не нашлось. Хейс, который являлся не только первым помощником, но и совладельцем брига, предложил уйти из Сиднея с балластом и поискать счастья в других местах. 27 мая 1854 года бриг отплыл на Гуам, но после сорокасемидневного путешествия оказался в Сингапуре Неизвестно, чем занимался «Кантон» почти два месяца, но именно в эти недели Хейс впервые познакомился с островами, на которых впоследствии развернулась его деятельность. В Сингапуре «Кантон» все?таки был продан, и Хейс поспешил в Сан?: Франциско, чтобы осуществить свою мечту — купить судно. Он отыскал старый барк «Оранто». Барк нуждался в ремонте, поэтому Хейс, все деньги которого ушли на покупку, вступил в пай с удачливым золотоискателем Джеем Коллинзом. Хейсу, по прозвищу Буйвол, было двадцать шесть лет. Он был высок, красив, отрастил небольшую рыжую бородку, походил на золотоискателей из рассказов Джека Лондона — сила, уверенность в себе, благородные поступки и широкие жесты сочетались в нем с грубостью, жаждой наживы и беззастенчивостью в выборе средств. После ремонта барк с американскими товарами на борту отправился в Китай. Хейс, продав товары, должен был вернуться в Сан?Франциско, чтобы разделить прибыль с совладельцем судна. В Сватоу на борт поднялся толстый китаец с длинной черной косой. Китайца сопровождали телохранители. После долгого вежливого разговора господин Тонг предложил отвезти в Сингапур партию китайских кули. Рейс обещал быть коротким и прибыльным, и Хейс раздумывал недолго. Через три дня «Оранто» отплыл в Сингапур. Трюмы и твиндек были набиты живым товаром. В следующем году Хейс объявился в Австралии. Там он занимался сомнительными сделками, а по его пятам следовали возмущенные кредиторы. В конце концов его корабль арестовали и продали с торгов, но Хейс не унывал. Он удачно женился и устраивал шикарные приемы. А когда, после долгих отсрочек, суд все?таки постановил принять решительные меры против объявившего себя банкротом капитана, он тайком купил билеты для себя и молодой жены на отплывавший в Америку пароход «Адмелла», причем попросил одного из своих друзей распустить слух, что плывет на другом корабле. И пока кредиторы догоняли тот корабль и обыскивали его, пароход, на борту которого находились Хейсы, прошел совсем рядом. Наблюдая за происходящим, Хейс снисходительно объяснял попутчикам, что перед их взором разворачивается редкое зрелище — захват пиратского корабля. В Сан?Франциско Хейс нашел судовладельца, который, не зная о его сомнительной репутации, поручил ему свой корабль. Но через несколько дней после отплытия знакомые сообщили судовладельцу о дурной славе капитана, и перепуганный хозяин, несмотря на то, что на борту находился его агент, разослал в газеты письмо с просьбой арестовать Хейса. Все газеты от Рангуна до Гонолулу опубликовали письмо. По прибытии в Гонолулу Хейс был с позором изгнан с корабля, и молодоженам пришлось провести некоторое время на Гавайях, прежде чем какой?то миссионер одолжил им денег на проезд до Сан?Франциско. В начале 1859 года Хейс вновь появился в Сан?Франциско. Неизвестно, на какие средства он там жил, но полгода о нем ничего не было слышно. Всю весну и лето Хейс подолгу пропадал в порту. Он встречал китобоев, пил с рыбаками, заводил знакомства с барменами. Для новых друзей Буйвол был богатым золотоискателем, который искал подходящую посудину, чтобы заняться делом. …Затянувшееся пребывание в большом городе, нужда в деньгах, тоска по просторам Южных морей — все это заставило Хейса купить по бросовой цене — восемьсот долларов — бриг «Элленита», который пора была списывать на слом. Хозяин согласился получить наличными пятьсот, а на остальные взял расписку. Пятьсот долларов — это все, что было у Хейса. Но он соорудил на бриге каюты для пассажиров, раздобыл новый такелаж, запасся продовольствием, нанял команду — и все в кредит. Разумеется, никаких возможностей расплатиться с долгами у него не было, но его это не очень беспокоило. Узнав, что день отплытия назначен и пассажиры большей частью золотоискатели, собираются на борт, кредиторы попытались наложить арест на судно. Хейс нанял адвоката и пообещал ему значительный гонорар, если он сможет хотя бы на сутки успокоить кредиторов. Когда на следующий день, часов в девять утра, кредиторы сбежались в порт, «Элленита» уже миновала Золотые Ворота. На совещании кредиторов было решено нанять и пустить вдогонку портовый буксир. Но дул свежий бриз, и буксир возвратился к вечеру, так и не настигнув «Эллениты». Жалобу в суд, опубликованную в газетах Сан?Франциско, сочинил адвокат Хейса, который не только не получил гонорара, но и остался в дураках, защищая авантюриста. Кредиторы предъявили Хейсу иск на четыре тысячи долларов, и в тот же день иск был направлен в Австралию с таким расчетом, чтобы судебный исполнитель встретил Хейса в гавани Сиднея. Однако судебный исполнитель так и не долждался «Эллениты». Удрав из Сан?Франциско, «Элленита» вскоре встретилась с неблагоприятным ветром и лишь 15 сентября после семнадцатидневного плавания бросила якорь у острова Маун на Гавайях. Хейс продал взятые в Сан?Франциско бобы, картофель и лук и закупил сахар и кокосовое масло. Затем бриг пошел на юг, к берегам Зеленого материка. Возможно, «Элленита» и добралась бы до Австралии, если бы не попала в шторм. К тому времени, когда «Элленита» пересекла экватор, вода поступала так быстро, что уже не только команда, но и все пассажиры, сменяя друг друга, непрерывно вычерпывали ведрами воду. Ближайшей землей был архипелаг Самоа, куда Хейс и взял курс. 16 октября стало ясно, что и до Самоа «Эллените» не дойти. Капитан приказал сделать плот, так как в единственной шлюпке все уместиться не могли. Шлюпка, в которой кроме женщин должны были находиться капитан, помощник и еще несколько пассажиров, взяла плот на буксир. Хейс сошел с «Эллениты» последним. Ночью налетел шквал и порвал трос, соединявший шлюпку с плотом. С рассветом плот обнаружить не удалось, и Хейс поспешил в Самоа, куда прибыл через четыре дня. В то время на эти острова, формально независимые, претендовали несколько европейских держав. Борьба закончилась победой Германии, превратившей архипелаг в колонию и потерявшей его после первой мировой войны. Потерпевшие кораблекрушение прибыли в Алию, главный город на Самоа, 16 ноября 1859 года. Там в американском консульстве Хейс под присягой дал показания о причинах и обстоятельствах гибели «Эллениты», а также сообщил, что жители деревни, куда по пути пристала шлюпка, украли у него мешок с Деньгами. Неизвестно, насколько эти показания были правдивы, но, несмотря на судебный процесс, ни с кем Хейс так и не расплатился, в том числе и с теми из пассажиров и членов команды, кто дал ему деньги на сохранение. В Сиднее, куда Хейс прибыл с Самоа, его ждал судебный исполнитель с °Рдером на конфискацию «Эллениты». В последующие недели Хейс был занят. Его привлекли к суду по нескольким обвинениям, в том числе за попыт?КУ соблазнить во время путешествия пятнадцатилетнюю пассажирку, за отказ вернуть деньги пассажирам и так далее. Одновременно Хейс вел дискуссию в газетах, стараясь ответить на каждую статью, порочащую его имя. От уголовных обвинений за отсутствием прямых доказательств Хейсу удалось избавиться, но пришлось сесть в долговую тюрьму в связи с иском кредиторов В тюрьме, однако, он провел всего два дня Он подал заявление о банкротстве, и, так как некому было поручиться за него и некому оплатить его долги, австралийские власти решили отпустить его на все четыре стороны 19 января 1860 года Хейс вышел из тюрьмы. Имущество его состояло из секстанта, оцененного в тридцать шиллингов и не подлежавшего конфискации как орудие труда. С планами разбогатеть на море пришлось временно расстаться, и Хейс стал… певцом. Присоединившись к бродячей труппе «Нефы?менестрели», он больше года разъезжал по австралийским городкам. В начале 1861 года Хейс встретил старых друзей и рассказал им, что мечтает вернуться в море и уже придумал, как это сделать. …Неподалеку от Сиднея жил на своем ранчо некий Сэм Клифт, попавший в Австралию в 1818 году в качестве каторжника. С тех пор Клифт остепенился, стал одним из самых богатых овцеводов в округе и столпом местного общества. Вот с этим?то Клифтом Хейс и подружился. В авантюриста влюбилась дочь овцевода, и бывший капитан не стал утруждать ее рассказами о своей жене и детях, оставшихся в Сан?Франциско. Хейс обручился с мисс Клифт и в качестве подарка к предстоящей свадьбе получил барк «Лонцестон». Вскоре Хейс, погрузив в Ньюкасле уголь, ушел в Бомбей. Но до Бомбея он не добрался. Через три месяца в газетах различных портов появилось письмо, подписанное дельцами Батавии. В нем говорилось, что некоторое время назад в Батавию прибыло из Австралии судно «Лонцестон». Оно выгрузило там уголь и подрядилось отвезти в Сингапур груз на общую сумму сто тысяч долларов. Как только «Лонцестон» вышел из порта, купцы, доверившие капитану груз, спохватились— а не тот ли это Хейс, о котором столько говорили год назад? Авантюриста принялись разыскивать, чтобы получить груз обратно. Но тут следы потерялись. И никто не знал, что он делал в течение следующего года. Ясно только, что он не вернулся в Сидней, не женился на мисс Клифт, не вернул батавским купцам сто тысяч долларов. В это время Хейс, вероятно, курсировал в Южно?Китайском море вдали от бдительного ока судебных исполнителей. Хейс зашел в Китай, где взял на борт несколько сот кули для плантаций в Северной Австралии. Помимо платы за провоз кули он получил еще по десять долларов с головы для того, чтобы уплатить таможенникам иммиграционный сбор. Платить Хейс не хотел и потому придумал следующее Когда «Лонцестон» приблизился к порту назначения, Хейс велел прито?пить трюмы. Перепуганные кули высыпали на палубу и сбились там. Трюк был совершен в тот момент, когда на горизонте показался торговый корабль (по другой версии, портовый буксир). Хейс подал сигнал бедствия и, когда судно подошло ближе, сообщил, что скоро пойдет ко дну, и, беспокоясь за судьбу пассажиров, попросил принять их на борт, за что заплатил по три доллара с головы спасенных. Как только корабль с китайцами на борту скрылся из глаз, заработали помпы, были подняты паруса и «Лонцестон» взял курс в открытое море. Так Хейс избежал нежелательной встречи с портовыми властями, выполнил обязательство доставить кули до места назначения и прикарманил несколько тысяч долларов портовых сборов. Неизвестно, где и как Хейс расстался с «Лонцестоном» и почему он через год вновь оказался на берегу в роли бродячего певца. Потом были новые корабли, катастрофы, еще одна женитьба, крушение корабля, во время которого погибли его жена и ребенок; некоторое время Хейс был владельцем театра на приисках в Новой Зеландии и, наконец, стал работорговцем, для чего купил бриг «Рона». Свой первый вербовочный рейс Хейс совершил на остров Ниуэ. Сюда Хейс заходил и раньше и даже оставил на берегу своего агента. Народ здесь жил мирный, и озлобление против работорговцев, распространившееся вскоре на всех «белых», еще не овладело островитянами. На этом и строилась тактика Хейса. Корабль бросил якорь, и через некоторое время островитяне окружили его. Никто не мешал им взбираться на палубу. Когда на борту набралось шестьдесят человек, Хейс приказал поднять якорь и направился в открытое море. Через неделю по острову распространился удивительный слух: коварный капитан возвращается. Все население острова собралось на берегу. С «Роны» спустили шлюпку, и капитан Хейс один, без охраны, направился к берегу. Среди островитян стоял и мистер Хэд, агент Хейса, которому отъезд капитана причинил много неприятностей. На вопрос Хэда, что же произошло, Хейс ответил: «Я их предупредил, что мне пора отплывать. А они не пожелали оставить корабль. Не мог же я оставаться здесь целый месяц! Пришлось отплыть всем вместе». Хейс был совершенно серьезен. Затем он обратился к островитянам: «Ваши собратья живы и здоровы. Я их высадил на одном хорошем острове, потому что мы, катаясь по морю, отплыли так далеко, что у нас кончилась пища. Я вернулся за пищей, а ваши родственники ждут моего возвращения». Последним, самым решительным аргументом были слова: «Если бы я был в чем?нибудь виноват, неужели я решился бы один, без охраны, вернуться к вам и разговаривать с вами?» Хейс умел убеждать. В деревне поднялась суматоха — на корабль понесли кокосовые орехи, мясо и другие продукты Затем начался общий пир. А когда гости покинули деревню, в хижину к вождю вбежал один из воинов: «Бородатый капитан увез наших девушек!» Оказывается, во время пира матросы Хейса так расхваливали прелести дальних стран, что несколько девушек решили убежать с ними. Кроме того, потихоньку собрались и ушли на корабль жены и невесты украденных ранее островитян. Когда оставшиеся в деревне жители добежали до берега, они увидели в отдалении огни уходящей «Роны». Корабль увез тридцать девушек и женщин. С тех пор Хейс никогда не высаживался на острове Ниуэ. На пути к Таити Хейс подобрал с необитаемого, безводного атолла остальных пленников и загнал всех в трюмы. Впоследствии он продал их с аукциона. Доктор Ламберт писал: «Хейс очищал от людей целые острова и увозил их обитателей на верную смерть на полях и в шахтах Австралии, Фиджи и Южной Америки. Побочным его занятием были набеги на жемчужные плантации с конфискацией жемчуга и нырялыциц. В открытом море он перекрашивал свой корабль для того, чтобы избавиться от возможного опознания патрульным сУДном. Он часто в качестве наживки использовал хорошеньких девушек. Особенно соблазнительными были красавицы с Аитутаки. Он набирал несколько Девушек и рассаживал их на палубе при подходе к отдаленному острову. Де?вУшки завлекали молодежь, и наивные островитяне подплывали к борту, где и* хватали и обращали в неволю». Помимо «Роны» у Хейса в то время был и другой корабль — бригантина Самоа", которая объезжала торговые станции Хейса на островах, собирая копру и перламутр. В середине мая 1869 года прогнившую «Рону» пришлось оставить в море, и команда на двух шлюпках в течение двенадцати дней добиралась до ближайшего острова. Хейс, хотя и был огорчен потерей очередного корабля с грузом, рассчитывал, что быстро наверстает упущенное, как только встретится с «Самоа». Ирония судьбы: «Самоа» налетела на риф у того же острова Манихики, к которому пристали шлюпки с Хейсом и командой «Роны». Таким образом, на островке собрались команды обоих судов Хейса, и им пришлось сооружать из обломков «Самоа» лодку, в которую погрузились все сорок моряков, и с невероятными лишениями полтора месяца плыть до Алии. Там Хейс зафрахтовал шхуну «Атлантик», взял часть своей проверенной в рискованных авантюрах команды и предложил желающим свои услуги. Желающий нашелся — плантатор с Фиджи Сиверайт. Хейс, сопровождаемый плантатором, тут же взял курс на Манихики, где его хорошо знали и миссионер, и островитяне, помогавшие ему строить лодку. Островитяне обрадовались, увидев Хейса — по?прежнему веселого и добродушного. Они мечтали отправиться в гости к соседям на островок Ракаханга и приготовили для этой поездки много кокосовых орехов, шляп, циновок и других подарков. «Вы были добры ко мне, — заявил он вождю, — и я отплачу вам тем же. Я предлагаю даже отправиться всей деревней, не оставляя никого на острове. Будет, конечно, тесновато, но ведь до Ракаханги доберемся задень». Все складывалось удачно для Хейса, однако на радостях он выпил лишнего, начал буйствовать, обесчестил десятилетнюю девочку и в бессознательном состоянии был доставлен на борт командой, которая сочла за лучшее убраться из деревни. Наутро Хейс одумался, вернулся в деревню с подарками и извинениями, но островитяне уже не доверяли ему и, хотя не отказывались от поездки на его корабле, женщин и детей решили оставить дома. Они погрузили на борт «Атлантика» двадцать тысяч кокосовых орехов — почти весь урожай, множество циновок и, поддавшись все?таки на уговоры Хейса, согласились даже захватить с собой нескольких женщин и детей. Плантатор Сиверайт был настолько потрясен простотой и остроумием операции, проведенной Хейсом, что упросил капитана набрать по пути еще два?три десятка рабов. Хейс отправился к островам Пуканука (или Опасным островам), открытым в 1765 году капитаном Байроном — дедом великого поэта Здесь Хейс изобрел новый способ вербовки. Он обратился к местному миссионеру и с его помощью уговорил вождя отправиться с двадцатью мужчинами на остров неподалеку. Неизвестно, попался ли миссионер на удочку или был участником заговора, но еще двадцать рабов оказались на борту. По дороге к Фиджи пришлось сделать остановку на острове Паго?Паго, чтобы набрать воды. Пленников под охраной отпускали партиями на берег, чтобы они могли вымыться, и одному из них, старику Моэте, удалось скрыться и добраться до вождя островка. Когда тот узнал, сколько полинезийцев захвачено Хейсом, он немедленно побежал к миссионеру. Тот, услыхав, что вождь намерен напасть на корабль и силой освободить островитян, стал его отговаривать и обещал сам все узнать. Миссионер был в сложном положении?Если он даст Хейсу уйти безнаказанно, то пропадут все результаты его трудов по обращению островитян в христианство. Кто поверит после этого, что он не сообщник работорговцев? Но идти против самого капитана Хейса… Тут зашел на огонек плантатор Сиверайт, пребывавший в отличном расположении духа, так как выгодный рейс подходил к концу. И когда миссионер спросил его, не похищены ли «туземцы» обманом со своего острова, плантатор не счел нужным скрывать правду. Так Хейс попал в плен. Его поместили в доме миссионера и послали гонца к английскому консулу на остров Тутуила с просьбой забрать пленника. Хейса арестовали и отправили в Алию. Дело уже получило огласку, и даже в английском парламенте раздавались речи о том, что действия пиратов наносят непоправимый ущерб интересам Британской империи. В Алии, куда прибыл арестованный Хейс, не было тюрьмы для европейцев, и, что с ним делать дальше, было неясно. Правда, существовал уже официальный доклад консула Тутуилы о том, что семеро из захваченных рабов умерли от жестокого обращения, а остальные находятся в плохом состоянии. Замолчать этот доклад, заверенный миссионером, было нельзя. Значит, следовало отправить Хейса в Сидней, где его ждало обвинение еще в нескольких преступлениях. И, конечно, Хейс не был заинтересован в том, чтобы возвращаться в Австралию. Так шли недели. Чтобы оправдаться в случае будущих упреков, консул отправил командиру английского патрульного судна письмо с просьбой заглянуть в Алию и забрать арестованного. Хейс жил в собственном доме со своей третьей (или четвертой) женой, ходил в гости к соседям, принимал у себя консула и был принят у него. Правда, возможное появление английского военного судна беспокоило Хейса, и он принял меры, разослав по соседним островам с верными людьми письма. Ответ на них не заставил себя ждать. «В Понапе после пира в честь окончания удачного похода за головами, — писала одна австралийская газета, — пират Пиз узнал, что его друг пират Хейс попал в тюрьму в Алии. Подняв на мачте американский флаг, Пиз ворвался в гавань Алии. Он бросился к тюрьме, сопровождаемый своими головорезами, перебил охрану и освободил Хейса». На самом деле все происходило несколько иначе. Пиз вошел в гавань и встал на якорь. Конечно, и речи быть не могло о штурме тюрьмы, хотя бы потому, что ее не существовало Хейс просто явился к консулу и попросил у него официального разрешения отправиться на корабль своего старого друга, чтобы наладить хронометр. Консул немедленно согласился. Хейс на глазах всей Алии попрощался с женой и уехал на шлюпке к Пизу. Через два часа Пиз поднял паруса и взял курс в открытое море. В последующие несколько месяцев было известно лишь то, что Хейз с Пизом некоторое время кружили в тех местах, совершая мелкие мошенничества. Например, на Ниуэ Пиз подделал документы и получил на триста фунтов стерлингов чужой копры, а на другом острове купил у английского торговца три тысячи клубней ямса и отплыл, не расплатившись. Том Данбабин писал в книге «Работорговцы Южных морей», что вскоре после этого Пиз был арестован за Убийство торговца Купера и отдан под суд в Шанхае. Пиз был оправдан, но к тому времени Хейс уже ушел на его корабле. Какой?то купец нанял его для Доставки в Гонконг (Сянган) риса. Хейс рис погрузил, а торговца «забыл» на берегу. Затем он продал рис в Гонконге и исчез. Когда, где и как погиб Пиз, неизвестно, но уже в 1872 году хозяином его брига был Хейс, который переименовал его в «Леонору» (в честь одной из своих дочерей) и даже осмеливался появляться на нем в Алии, правда, только под американским флагом. Американский крейсер задержал «Леонору», и после трех дней расследования в вахтенном журнале крейсера появилась запись: «21 февраля 1872 года Расследование дела брига „Леонора“ завершено. Капитану Хейсу разрешено возобновить свои обязанности в качестве ее капитана и владельца». Жизнь Хейса протекала бурно. Ему всегда нужны были деньги, и он никогда не задумывался над тем, какими путями они к нему поступают. Он снова разбогател и снова женился, поселил торговых агентов на многих островах, ибо это было выгоднее, чем возить рабов. Но пират не мог одолеть соблазна легкой наживы. Однажды Хейс взял груз на Гуаме, принадлежавшем тогда испанцам, и, судя по документам, срочно отправился в Алию Но, как потом выяснилось, он лишь отошел от порта на небольшое расстояние и лег в дрейф. На третий день в сопровождении нескольких матросов он высадился на берег и направился к лесу. Однако дойти до леса Хейс не успел. Два десятка испанских солдат выскочили из укрытия и окружили его. И хотя Хейс клялся, что решил просто размяться на берегу, никто его не стал слушать: у испанцев были свидетели, что Хейс договорился с политическими ссыльными на Гуаме вывезти их с острова за двадцать четыре доллара с человека. Так Хейс оказался в Маниле, на Филиппинах, в качестве… политического заключенного. Известный путешественник капитан Слокам, который потом в одиночку за три года обошел земной шар на яхте «Спрей», был в то время в Маниле. Он встречался с Хейсом раньше и, так как знал, что испанская тюрьма на Филиппинах далеко не рай, решил навестить заключенного и ободрить его. Но путешественник ошибся. Сочувствовать Хейсу не пришлось. Слокам застал пирата на веранде дома начальника тюрьмы, где тот мирно пил кофе и обсуждал с приехавшим к нему в гости епископом Манилы вопросы религиозного свойства. За несколько дней до того Хейс, не потерявший к сорока шести годам предприимчивости и изобретательности, перешел в католичество, что сделало его весьма популярной фигурой в Маниле. Еще через несколько дней Слокам увидел, как во главе праздничной религиозной процессии по Маниле шагает босиком, неся самую длинную свечу, поседевший и приобретший в тюрьме благородный и несколько изможденный вид пират Хейс. А вскоре испанские власти в Маниле по настоянию епископа и других влиятельных лиц сняли с Хейса все обвинения и даже выдали ему бесплатный билет до Сан?Франциско. Из Сан?Франциско Хейс вскоре снова вырвался Ему удалось уговорить какого?то доверчивого дельца дать ему свою яхту «Лотос» для крайне выгодного плавания в Южные моря. По каким?то неизвестным причинам, которые дали историкам основания подозревать Хейса в очередной авантюре, на борту яхты помимо него, помощника Эльсона и матроса?норвежца Питера, была жена владельца яхты, самого же владельца не оказалось Путешествие было нелегким. Хейс изводил придирками норвежца, из?за чего у них то и дело вспыхивали ссоры. Кулаки Хейса все еще были крепки, и норвежец выходил из ссор с синяками и ушибами. В Алии Хейс пустился в объезд своих владений 31 марта 1877 года яхта приближалась к острову Вознесения. Было десять часов вечера, и стояла абсолютная тьма. Жена хозяина яхты, по?прежнему сопровождавшая Хейса, и помощник капитана были внизу. На палубе оставались лишь Хейс и норвежец. О том, что случилось, рассказала со слов помощника капитана сан?францисская газета «Пост»: «Капитан говорил с рулевым о курсе. Возник спор, и капитан ушел вниз. Когда он поднялся через несколько минут, матрос ударил его по голове бревном. Хейс упал и тут же умер»Судьба убийцы неизвестна. И даже неясно, убил ли он Хейса в гневе, доведенный до крайности избиениями и придирками, или причиной была ревность После смерти Хейса появилось много рассказов о том, как он умер. Писали, что норвежец убил Хейса десятью выстрелами из револьвера и после каждого Хейс поднимался и не хотел умирать. Говорили, что его сожрали акулы…... смотреть
(1756-1836) первый мыслитель, систематически изложивший и подробно обосновавший анархическое мировоззрение в своей книге *Исследование о политической справедливости и ее влиянии на всеобщую добродетель и счастье* (1793). Эту книгу известный историк анархизма Макс Неттлау охарактеризовал как *замечательный труд, первое полное изложение анархизма в одной из его прекраснейших форм*. Годвин родился 3 марта 1756 г. в Уисбиче (графство Кембриджшир) в семье священника. Закончил Хокстонскую духовную семинарию. Служил настоятелем приходов в Уэре, Стоумаркете и Биконсфилде. В 1782 г. решил обосноваться в Лондоне и реформировать общество не столько с помощью религии, сколько собственными сочинениями. Анонимно опубликовал Жизнь Чатема (1783), *Очерк истории* (1784) и ряд журнальных статей, однако широкая известность пришла к нему лишь в 1793 с выходом в свет *Исследования о политической справедливости*. В этом сочинении он определил политическую справедливость как *претворение на практике принципов морали и истины*, утверждая способность человека к совершенствованию: общественные пороки надлежит искоренить, изменив порождающие их причины. Звездный час в жизни и творчестве Годвина 90-е годы XVIII века, на которые приходится написание его главного труда и наиболее талантливых романов в частности, романа *Калеб Вильямс*, счастливый союз с замечательной женщиной, классиком феминизма Мэри Уолстонкрафт. Дочь Уильяма Годвина и Мэри Уолстонкрафт, Мэри Шелли, станет возлюбленной английского поэта Перси Бисси Шелли, ученика и последователя Годвина, и основательницей жанра научной фантастики, автором знаменитого романа *Франкенштейн*. За этим коротким счастливым периодом следует смерть любимой женщины и многих детей, десятилетия творческого упадка, материальных лишений, травли в печати, заброшенности и безвестности, новые компромиссы и новые неудачные романы и пьесы. В 1801 г. Годвин женился на сварливой Мэри Джейн Клермонт, матери Клер, будущей возлюбленной Дж. Байрона. Чтобы упрочить шаткое материальное положение семьи, Годвин занялся издательским делом и книжной торговлей, однако не преуспел. И сам Годвин, и его учение, на полвека опередившее свое время, были забыты. Правда, под огромным влиянием *Политической справедливости:* творил поэт Шелли, писал свои сочинения Роберт Оуэн, формулировалась идеология чартистского движения. Но, опередив свое время, Годвин оказался вне столбовой дороги развития мировой анархической мысли. Штирнер, Прудон, Бакунин, практически не были знакомы с его идеями. И лишь Кропоткин, уже сформулировав основы собственного учения, в зрелые годы вновь *открыл* Годвина для анархизма и обнаружил в нем великую предтечу анархической мысли. И все же именно Годвин первым в мировой общественной мысли выразил анархическое мировоззрение не как отдельную фразу или сбивчивую мысль, не как благую декларацию или экзальтированное пророчество, но как развернутую и аргументированную систему ценностей и идей. Годвин завершает собой английское Просвещение, и его труд является своеобразным ответом на Великую Французскую революцию. Истоки идей Годвина в английском Просвещении. Оригинальность его не столько в самих его мыслях (он постоянно ссылается то на Локка, то на Пейна, то на Гельвеция), сколько в педантической систематичности и масштабности его построений, в логических выводах, их четкости, радикальности, последовательности и аргументированности. Такие общие места для всех деятелей просвещения, как культ Разума и вера в его всемогущество, этический фундаментализм и вера в прогресс выразились в трудах Годвина. Наибольшее влияние на него оказали английские просветители (Дж. Локк, Д.Пристли, А.Смит, И.Бентам, Т.Пейн), английские социалистический и эгалитарные авторы (Т.Спенс, Р.Уоллес, В.Огилви), французские просветители (П.Гольбах, И.А.Гельвеций), английские моралисты (Ф.Хатчинсон, Б.Мандевиль, А.Шефтсбери).и диссентерские (нонконформистские) религиозные течения в Англии (сам Годвин сын священника и первоначально был диссентерским священником). Непосредственным толчком и поводом, подтолкнувшим Годвина к написанию его главного труда, были события Великой Французской революции и связанная с ними бурная полемика в английской общественно-политической литературе (сочинения Т.Пейна, Дж.Макинтоша, Э.Берка). Почти все основные идеи и принципы доминирующего в анархической мысли социалистического направления были уже не только сформулированы, но и развиты и подробно обоснованы У.Годвином. Среди них: идея о тождественности (а не просто о связи) власти и собственности, как неразрывных сторон одного явления; развернутая и рациональная критика государства, права, частной собственности и моногамной семьи; мысль о децентрализации общественной жизни и производства как необходимом условии расширении свободы личности и вытеснения власти; последовательное проведение противопоставления общества и морали (как блага) государству и праву (как злу); первый набросок принципа федерализма как антитезы государственной централизации; мысль о том, что *преступления* суть следствия общественных несовершенств, и необходимости разрушения существующей пенитенциарной системы, лишь плодящей преступников; зачатки либертарной педагогики; отрицание какой-либо *опеки* над человеком и человечеством и вытекающее отсюда бескомпромиссное отрицание любых внешних догм и авторитетов; анализ различных форм политической системы (демократия, аристократия и монархия)и отрицание (хотя и в разной степени) всех этих форм как убийственных для свободы; критика *договорных* теорий происхождения власти и права; отрицание подробно регламентированных *проектов* будущего общества; стремление сочетать в будущем обществе равенство и коллективизм со свободой и индивидуализмом. О чем бы ни шла речь, о собственности или о педагогике, о семье или о революции, пафос свободы, либертарный дух, пронизывающий всю его огромную книгу, производит тем более поразительное впечатление, что этот труд создавался в эпоху безусловного господства в социалистической мысли казарменно-государственнического направления (достаточно вспомнить проекты авторов, начиная от Томаса Мора и Томазо Кампанеллы до Гракха Бабефа, Этьена Кабе и Вильгельма Вейтлинга). В качестве пути достижения *политической справедливости* Годвин хотя и допускал революцию как крайнее средство, но, будучи представителем (и завершителем) эпохи Просвещения, отдает явное предпочтение проповеди *истины* и пропаганде своих идей в уверенности, что когда эта истина станет общеизвестной, общество преобразится. Взгляды Годвина базируются на безусловной оптимистической вере в прогресс, разум и человека. Годвин верил в возможность людей прийти к единству через свободу, а не через рабство (как предлагали государственные социалисты) и не через неравенство (как предлагали буржуазные либералы). Помимо вышеупомянутых произведений и дневника, который он вел на протяжении 48 лет, Годвин написал три романа *Приключения Калеба Уильямса* (1794), *Сент-Леон* (1799) и *Флитвуд* (1805); неудачную пьесу *Трагедия Антонио* (1800); *Воспоминания об авторе* (...) *Права женщины* (1798), *Жизнь Чосера* (1803), *О народонаселении* (1820), *Историю общественного благосостояния* (1824-1828), а также ряд более мелких произведений. Умер Годвин в Лондоне 7 апреля 1836 г.... смотреть
Уильям Годвин (1756—1836 гг.) писатель Самое важное свойство для физического здоровья представляет бодрость духа. Упадок духа сродни смерти.(Источник:... смотреть
ЛИТЕРАТУРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ —философ, историк и писатель-просветитель. Родился в семье священника.Предполагалось, что Уильям пойдет по стопам отца, поэто... смотреть
ЛИТЕРАТУРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ —родился в Корнуолле в семье учителя классической школы. Окончил Оксфордскийуниверситет, где сначала изучал естественные наук... смотреть
Уильям Грове (1811—1896 гг.) ученый-физик Истинная наука не знает ни симпатий, ни антипатий: единственная цель ее — истина.(Источник: «Афоризмы. Золот... смотреть
Уильям Гэзлитт (1778—1830 гг.) философ, публицист и критик Без помощи предубеждений и обычаев я бы заблудился даже в собственной комнате.Говоря правду... смотреть
Уильям Джеймс (1842—1910 гг.) философ и психолог, один из основателей прагматизма В любом проекте важнейшим фактором является вера в успех. Без веры у... смотреть
(род. ок. 1600) Уильям Джексон (William Jackson) – английский корсар, находившийся на службе у графа Уорвика; прославился своими многочисленными набегами на испанцев в ВестИндии в 30–40 е годы XVII века. В его биографии еще остается много белых пятен, но все его приватирские экспедиции в Карибское море изучены достаточно полно. Первое плавание капитана Джексона 1638–1640 годов финансировали лондонский купец Морис Томпсон и некоторые влиятельные дельцы из Корнуолла. Прибыв в Карибское море весной 1639 года, Джексон захватил богатую добычу в Никарагуа и, посетив каперскую базу на острове Провиденс, отправился в Северную Америку, в Новую Англию, чтобы там сбыть награбленные товары. 27 августа губернатор Массачусетса Джон Уинтроп записал в своем дневнике: «Сюда прибыл небольшой барк из ВестИндии, на нем некий капитан Джексон с каперским свидетельством от Вестминстерской компании на право захвата добычи и прочего у испанцев. Он привез много богатств в деньгах, слитках, индиго и сахаре. Он продал здесь свой индиго и сахар за 1400 фунтов стерлингов… и снова отправился в ВестИндию». В Гондурасском заливе, в порту Трухильо, Джексон взял на абордаж испанский невольничий корабль и получил от испанцев выкуп в 8 тыс. фунтов индиго, а также 2 тыс. пиастров в звонкой монете и две золотые цепи. На родину Джексон вернулся в конце 1640 года. 4 января 1641 года в одном из документов, относящихся к деятельности Компании острова Провиденс, отмечалось, что капитан Джексон «недавно привел корабль с богатым грузом индиго». В марте 124 ящика и 2 тюка индиго из приза Джексона были проданы по 8 шиллингов и 11 пенсов за фунт, и это была «лишь пятая часть стоимости захваченной у испанцев добычи». В мае 1641 года испанская карательная экспедиция в составе 9 кораблей и 2000 человек отбила у англичан остров Провиденс. Чтобы компенсировать убытки, вызванные этой потерей, директора Компании острова Провиденс (граф Уорвик и др.) совместно с Морисом Томпсоном и некоторыми купцами из Сити финансировали новую экспедицию капитана Джексона в ВестИндию. Джексон отплыл из Англии в июне 1642 года с 3 судами, включая 30 пушечный флагман; его помощниками были старые «морские волки» Сэмюэл Экс и Уильям Роус. Прибыв на остров Барбадос, Джексон в конце сентября объявил местным колонистам, что собирается «изрядно пощипать» испанские поселения в бассейне Карибского моря. Обещание богатой добычи помогло ему завербовать на Барбадосе 650 человек, а на СентКристофере – еще 250 волонтеров. К началу ноября на 7 кораблях флотилии разместилось 1100 человек, с которыми Джексон пошел к знаменитым жемчужным промыслам у острова Маргарита. На рейде был захвачен торговый фрегат, пришедший с Канарских островов; затем на берег был высажен десант из 800 человек, но испанцы смогли отбить нападение захватчиков; в стычке погибло 10 человек, 20 было ранено. От Маргариты Джексон направился к острову ЛаТортуга. 14 декабря его флотилия – 5 больших кораблей и 3 шлюпа – подошли к венесуэльскому порту ЛаГуайра, всполошив все побережье. Губернатор Фернандес де Фуэнмайор, получив известие о появлении пиратов, в тот же вечер выступил из Каракаса на помощь защитникам ЛаГуайры и прибыл в город в полночь. Утром 15 декабря корабли Джексона открыли огонь по береговым укреплениям, однако ответным огнем испанцы отогнали их от берега. В тот же вечер 3 шлюпа попытались проникнуть в гавань, чтобы увести оттуда нанятый испанцами английский корабль. Эта попытка также провалилась, поскольку испанцы прислали на борт «купца» 50 солдат во главе с капитаном Хасинто Седеньо, которые отбили нападение корсаров. На следующий день флотилия Джексона пошла вдоль побережья на запад. На рассвете 17 го она проникла в гавань ПуэртоКабельо, высадив на берег 140 человек. Потеряв двух человек убитыми и семерых ранеными, англичане все же рассеяли силы защитников городка, ограбили покинутые дома, прихватили с собой шесть пушек и вернулись на борт. На Кюрасао капитан Джексон получил от голландцев необходимые припасы и нанял лоцмана. 23 декабря он прибыл в Венесуэльский залив и, оставив свой флагман со 120 людьми стеречь вход в лагуну Маракайбо, сам с 7 судами и 1000 человек двинулся через пролив. Испанские дозорные предупредили начальника гарнизона Мануэля де Веласко о приближении врага, и он срочно собрал 250 ополченцев для защиты города. Поскольку люди Джексона замешкались у входа в лагуну до 26 го числа, у испанцев было достаточно времени подготовиться к обороне. Но англичане перехитрили противника. В то время как Веласко ожидал их высадки с моря, корсары, высадившись в 23.00 на берег в стороне от города, зашли ему в тыл и напали из леса. Испанцам пришлось покинуть свои окопы на берегу и вступить с корсарами в ночной бой, который закончился победой англичан. Отряд Веласко отступил, люди Джексона ворвались в Маракайбо и подвергли его грабежу. На рейде было захвачено 4 приза. 27 января 1643 года, получив выкуп за город, корсары отправились в набег на город Гибралтар, лежащий на другой стороне лагуны. Тем временем испанский отряд, прибывший из Коро под командованием Фернандеса де Фуэнмайора, практически беспрепятственно занял покинутый Маракайбо. Что касается Джексона, то он, разорив Гибралтар, 9 февраля вернулся со своими кораблями на рейд Маракайбо и, застав в городе испанцев, предложил Фуэнмайору обменяться пленниками. Предложение было принято. 21 февраля, погрузив на суда воду и провиант, флотилия англичан двинулась к выходу из лагуны. 4 марта, вернувшись на свой флагманский корабль, Джексон велел ставить паруса и идти в открытое море. В течение лета Джексон без особого успеха крейсировал в Карибском море, а в ноябре предпринял набег на поселения КостаРики и Панамского перешейка. Зимой 1643–1644 годов он опустошил побережье в районе Картахены, а летом 1644 года поселения в Гватемале и Новой Испании. Согласно испанским данным, Джексон появился в окрестностях Кампече, имея 13 судов, больше полусотни пушек и около 1500 человек. Силы, которыми располагал город, не превышали 300 человек, но в этот момент в гавань Кампече зашла испанская флотилия из 12 судов. Не отважившись атаковать испанцев, Джексон взял несколько пленных и пошел на север, к Гаване. По пути на флотилию обрушился ураган; 3 судна были выброшены на мель в районе ЛасАркас, еще несколько судов потерпели крушение в Юкатанском проливе. Осенью того же года остатки потрепанной флотилии Джексона прошли Флоридским проливом и в струе Гольфстрима добрались до Бермудских островов. Здесь корсары поделили добычу, и никто из посторонних не узнал о ее истинных размерах. В марте 1645 года Джексон благополучно вернулся в Англию, охваченную революцией и гражданской войной. О дальнейшей его судьбе мало что известно. 31 марта того же года палата общин британского парламента начала рассматривать жалобу испанского посла дона Алонсо де Карденаса на пиратские действия капитанов Джексона и Тейлора в Карибском море. 2 апреля в палате лордов было зачитано письмо испанского посла по поводу грабежей капитанов Джексона и Тейлора в ВестИндии с требованием возмещения ущерба. 8 апреля лорды решили передать письмо испанского посла в соответствующие комитеты обеих палат, но жалоба испанской стороны так и не была удовлетворена. Летом 1645 года Уильям Джексон был арестован по иску неких Ральфа Эшби и Сэмюэла Уэлса, которые требовали от него вернуть долги по аренде судов. В субботу 2 августа палата лордов рассмотрела петицию капитана Джексона, в которой он жаловался на незаконность своего ареста, поскольку, будучи слугой графа Уорвика, все еще обладал «парламентской привилегией», а долги по аренде считал несущественными. Лорды приняли постановление об освобождении Джексона изпод стражи.Дальнейшая судьба этого джентльмена удачи покрыта завесой тайны.... смотреть
амер. психолог и философ-идеалист, крупнейший представитель прагматизма. Проф. Гарвардского ун-та (США) (1889—1907). Сознавая несостоятельность метафизического метода, свойственного рационализму, Д. противопоставляет ему не диалектику, а иррационализм. В анализе психики, к-рую Д. рассматривал как “поток сознания”, подчеркивал роль волевого и эмоционального начал. Заменяя объективное понятие истины прагматическим принципом полезного действия, соответствия интересам, Д. признавал существование верований, недоступных доказательству и научному обоснованию. “Радикальный эмпиризм” Д. есть на деле субъективистское сведение реальности к “чистому опыту”, к сознанию, а его “нейтральный монизм” рассматривает материальное и духовное как два различных аспекта того же “опыта”. Д. активно участвовал в созданной им в Нью-Йорке специальной организации по “изучению” мистического “опыта”. Историю философии рассматривал как манифестацию различных темпераментов и субъективных установок мыслителей. Осн. соч: “Принципы психологии” (1890), “Многообразие религиозного опыта” (1902), “Прагматизм” (1907). ... смотреть
(11 янв. 1842 – 26 авг. 1910) – амер. философ и психолог, один из основоположников субъективно- идеалистич. течения – прагматизма и т.н. эмпирической философии 20 в., противопоставляющей себя спекулятивной метафизике. Д. изучал медицину, физиологию и естеств. науки в Гарвардском ун-те и в Германии, где занимался под руководством Гельмгольца, Вирхова и др. С 1889 – проф. психологии, а затем и философии Гарвардского ун-та; читал лекции по психологии, религии и философии также и в др. ун-тах США и Англии. Учение Д. – реакция на распространение естеств.-науч. материализма во 2-й пол. 19 в. Д. широко использовал данные естеств. наук (преим. физиологии и психологии) и дал им субъективно-идеалистич. толкование. Большое влияние на формирование взглядов Д. оказали Ренувье и Бергсон. Исходным пунктом учения Д. является понимание сознания как слитного, недифференцированного потока непосредств. ощущений и впечатлений, возникающего на основе непрерывных нервных возбуждений. Человек преобразует этот поток при помощи наследственной "органической психической структуры", гл. роль в к-рой играют врожд. инстинкты и эмоции, отражающие, по мнению Д., физиологич. процессы и телесные движения. На основе инстинктов формируются "привычки", к-рым Д. придавал решающее значение не только в поведении индивида, но и в социальной жизни. В своих рассуждениях Д. шел от психологии к философии и теологии, от гносеологии к онтологии. В зависимости от "внимания" и "интереса" человек разрывает исходный "поток" сознания на отд. части и строит из них свой "опыт" – материал для создания "реальности" (т.н. "радикальный эмпиризм" Д.). Д. понимал опыт всецело субъективно-идеалистически. Он отвергал существование объективной реальности и рассматривал реальность как извлеченные из опыта и произвольно скомбинированные "группы чувственных элементов", которые и образуют вещи, причины, действия, субстанции и т.п., выделяемые на основе "воли к вере" и в целях удобства. Стремясь встать "выше" материализма и идеализма, Д. рассматривал изначальный материал опыта как "нейтральное" вещество, к-рое лишь в процессе познания и поведения расчленяется на познающий субъект и объект познания. "Мысли создаются практически из того же самого вещества, что и вещи" ("Essays in radical empiricism", 1912, p. 37, см. также"Существует ли сознание?"). При этом в зависимости от контекста одна и та же часть опыта может, по Д., выступать и как физич., и как психич. мир, и как мысль, и как вещь. Идея Д. о строении мира из единого "нейтрального" вещества, не материального и не идеального, легла в основу неореалистич. концепции "нейтрального данного" как первичного элемента опыта, имеющего особое логич. бытие (см. Неореализм). Специфически прагматистская сторона учения Д. раскрывается в его понимании истины и науч. познания. Д. отвергал мысль о том, что интеллект способен проникнуть в сущность, познать объективную истину. Наши понятия, науч. законы, гипотезы, категории и т.п. являются, по Д., лишь полезными инструментами в борьбе за существование и не отражают закономерностей действительности. Они вызываются лишь соображениями удобства и "волей к вере", поэтому полезность – их высший критерий и оправдание. "...Мысль "истинна" постольку, поскольку вера в нее выгодна для нашей жизни"– писал он ("Прагматизм", СПБ, 1910, с. 52, см. также125). Учение Д., отвергающее какие бы то ни было закономерности мира и само познание как таковое, пронизанное идеями иррационализма и агностицизма, ведет по существу к ликвидации науки. Значит. место в работах Д. занимали проблемы религии. Д. защищал религию как психологич. функцию людей, коренящуюся в подсознательном, иррациональном опыте индивида. Религ. опыт, по мнению Д., столь же реален и полезен, как и любой др. жизненный или науч. опыт, а поэтому религ. догматы истинны в меру своей полезности (см. "Многообразие религиозного опыта", М., 1910). Д. защищал мистич. идею общения с потусторонним миром, был основателем (1884) и первым президентом спиритич. "Амер. об-ва психич. исследований". Именно в связи с учением Джемса Ленин оценил прагматизм как разновидность махизма, показал его идеалистич. и фидеистич. сущность. "Прагматизм высмеивает метафизику и материализма и идеализма, превозносит опыт и только опыт, признает единственным критерием практику..., и... преблагополучно выводит изо всего этого бога в целях практических, только для практики, без всякой метафизики, без всякого выхода за пределы опыта" (Ленин В. И ., Соч., 4 изд., т. 14, с. 327). В понимании общества Д. придерживался субъективно-идеалистич. взглядов, отвергал объективные закономерности обществ. развития, защищал теорию "героев и толпы". Ход истории, по его мнению, целиком зависит от воли и инициативы "великих людей", "высших умов", к-рые руководят народом – косной и инертной массой, неспособной к самостоят. историч. творчеству. По соц.-политич. взглядам Д. был типичным идеологом либеральной буржуазии, ревностно защищал незыблемость основ капиталистич. строя и вместе с тем выступал против крайней милитаристской политики США (напр., против амер.-исп. войны 1898). Взгляды Д. оказали решающее влияние на развитие прагматизма и во многом стимулировали возникновение неореализма, бихевиоризма, критического реализма и совр. феноменологизма. Взгляды Д. на религию разделяются многими совр. бурж. теологами. Соч.: The principles of psychology, v. 1–2, N. Y., [1931]; The will to believe..., L.–N. Y., 1937; Human immortality, Boston–N. Y., 1898; The varieties of religious experience, N. Y.–L., 1902; Pragmatism, L., 1907; A pluralistic universe, N. Y., 1909; Talks to teachers on psychology..., N. Y., [1938]; The meaning of truth..., N. Y., 1909; Memories and studies, N. Y., 1911; Some problems of philosophy, N. Y., 1911; Essays in radical empirism, N. Y., 1912; Letters, ed. by his son Henry James, v. 1–2, Boston, [1920]. Соч. в рус. пер. – Научные основы психологии, СПБ, 1902; Зависимость веры от воли, СПБ, 1904; О человеческом бессмертии, М., 1901; Многообразие религиозного опыта, М., 1910; Прагматизм, СПБ, 1910; Вселенная с плюралистической точки зрения, М., 1911; Существует ли сознание?, в сб.: Новые идеи в философии, М., 1913, кн. 4; Возможно ли сообщаться с умершими?, М., 1911; Ответ В. Джемса, в кн.: Эбер М., Прагматизм, СПБ, 1911. Лит.: Асмус В., Алогизм Уильяма Джемса, "Под знаменем марксизма", 1927, No 7–8; Уэллс Г., Прагматизм – философия империализма, ?., 1955; Мельвиль Ю. К., Американский прагматизм, М., 1957, с. 26–60; Котляревский П. С., Джемс как религиозный мыслитель М., 1940; Бутру Э., Вильям Джемс и религиозный опыт М., 1908; Knox H. V., The philosophy of William James, N. Y., 1914; [Kallen ?. ?.], Philosophy of William James, drawn from his own works. With an introduction by H. M. Kallen, N. Y., 1925; ?errу R. В., The thought and character of William James, v. 1–2, Camb., 1948; In Commemoration of William James, 1842–1942, N. Y., 1942; Morris L., William James. The message of modern mind, N. Y.–L., 1950; Roback ?. ?., William James, Camb. (Mass.), 1942. См. также лит. к ст. Прагматизм. Л. Митрохин. Москва. ... смотреть
Уильям Джемс (1842—1910) начинал учиться живописи в Ньюпорте, потом поступил в Научную школу Гарвардского университета, которую два года спустя покинул, став студентом Гарвардской медицинской школы. Во время учебы он участвовал в научной экспедиции на Амазонку. Затем Джемс отправился в Германию, где также изучал медицину; вернувшись в Гарвард, он в 1868 г. стал доктором медицины. Некоторое время после этого Джемс пережил тяжелый нервный кризис, который он преодолел в 1870г., когда пришло серьезное увлечение философией Шарля Ренувье. Свою неопубликованную в то время философскую рукопись, вышедшую после его смерти под названием "Некоторые проблемы философии", он посвятил памяти Ренувье, влияние которого, как отмечал Джемс, сказалось прежде всего в принятии принципа плюрализма, который впоследствии превратился в один из центральных в джеймсовской версии прагматизма. В 1873 г. по приглашению Президента Гарвардского университета У. Джемс стал профессором анатомии и физиологии, но довольно скоро — через психологию — пришел к философским исследованиям и преподаванию философии, но в ее особом понимании, определяемом идеями постепенно формируемого им оригинального учения. Подрядившись быстро написать популярную работу по психологии для одной из книжных серий, Джеме вместо этого создал двухтомный фундаментальный труд "Принципы психологии" (1890). Важной вехой на пути становления Джемса стала статья 1878 г. "Замечания к спенсеровскому определению мышления (mind) как соответствия (correspondence)". На примере учения Г. Спенсера в ней разбиралось и отвергалось понимание ума, мышления как пассивной, чисто механической деятельности. В 1897г. появился том философских работ У. Джемса "Воля к вере и другие очерки популярной философии". Джемс стал известным, влиятельным философом и психологом, читал, и с большим успехом, лекции и США и в Европе. Его "разговор" со слушателями носил характер прямого, глубокого, искреннего диалога. В 1899 г. он опубликовал книгу "Разговоры с преподавателями психологии и студентами о некоторых жизненных идеях". Другие важнейшие сочинения У. Джемса: "Прагматизм" (1907; русский перевод 1910 г.); "Плюралистский универсуум" (1909; русский перевод — "Вселенная с плюралистической точки зрения", 1911); "Многообразие религиозного опыта" (1902; русский перевод 1910г.). Учение У. Джемса отличает прежде всего специфическое понимание сущности, задач и предмета философии, а также взаимоотношения различных философских концепций. У. Джеме исходит из того, что каждый из нас имеет свою философию. "Ведь та философия, которая так важна в каждом из нас, — пишет он, — не есть нечто технически определенное, специальное. Она — наше более или менее смутное чувство того, что представляет собой жизнь в своих глубине и значении. Эта философия только отчасти заимствована из книг. Она — наш индивидуальный способ воспринимать и чувствовать биение пульса космической жизни"7. Нужно обладать верой в философию, но это возможно лишь в случае, если она будет близка глубинам и разнообразию человеческой жизни, коренящейся в несходстве и богатстве индивидуальных темпераментов и интересов. Сказанное означает для Джемса недоверие к профессиональной философии, а если нужно, и отказ от нее, когда она замыкается в мире абстракций, чисто словесных решений, закоснелых принципов, "мнимых абсолютов и начал". Другая особенность прагматизма Джемса — опора на воззрение и метод, именуемые "радикальным эмпиризмом". Прагматизм, подчеркивает он, "обращается к конкретному, доступному, к фактам, к действию, к власти. Это означает искренний отказ от рационалистического метода и признание господства метода эмпирического. Это означает открытый воздух, многообразие живой природы, противопоставление догматизму, искусственности, притязаниям на законченную истину". Радикальный эмпиризм Джемса опирается на некоторые понятия, традиционные для эмпиризма, но получившие в прагматизме особое толкование. Опыт — единственная высшая инстанция познания — для Джемса, с одной стороны есть поток сознания, поток переживаний, а с другой, лишь иное название для человеческой практической деятельности, всегда имеющей свои результаты и следствия. Из потока сознания выделяются в качестве базовых ощущения; тем самым Джеме как будто примыкает к традициям сенсуализма. Однако в отличие от сенсуализма Джеме отказывается обсуждать в философии вопрос об источнике ощущений: они приходят, утверждает он, "неизвестно откуда". Правда, ощущения в психологии и философии прагматизма все равно котируются достаточно высоко: благодаря ощущениям в сознании "наличествуют" отношения реальности, а также совокупность истин, высказываемых относительно и ощущений, и отношений. Путь от ощущений к понятию вещи в интерпретации Джемса прокладывается благодаря не познанию, а, главным образом, воле. Связанные с волей акты первенствуют над познавательной стороной деятельности: ощущения, восприятия существуют, по Джемсу, "ради" волевых актов. Поэтому "вещь" — продукт воли, результат конструкт, зависящий от человеческого целеполагающего действия и средств, выбранных для реализации цели. «Объявляя основой опыта ощущения, Джеме непосредственно примыкает к сенсуализму Беркли, Юма и Маха... Но взгляды Джемса несколько отличаются от махистских. Для него вещи как нечто неопределенное не даны в опыте, выступающем как нерасчлененный поток, или хаос, ощущений, а берутся, выделяются или "вырезаются" из него самим субъектом, усилием его воли»". Что касается достоверности опытного знания, то как раз здесь играет решающую роль особая интерпретация Джемсом принципа Пирса. "В основе всех находимых нами между нашими мыслями (утверждениями) различий — даже самого тонкого и субтильного свойства — лежит следующий конкретный факт: ни одно из них не настолько тонко, чтобы выражаться как-нибудь иначе, чем в виде некоторой возможной разницы в области практики. Поэтому чтобы добиться полной ясности в наших мыслях о каком-либо предмете, мы должны только рассмотреть, какие практические следствия содержаться в этом предмете, т.е. каких мы должны ожидать от него ощущений и к каким реакциям со своей стороны мы должны подготовиться". Более общие философские выводы Джемса таковы. "Субъективное, человеческое на всем оставляет свой след". Некоей независимой от человека, застывшей и неизменной истины не существует, а если бы она и существовала, то была бы подобна мертвой сердцевине живого дерева. Собственно, говорить следует не об "истине", а об "истинах", которые плюральны — соответственно множеству индивидов, которые для себя добывают истины и ими обладают. Вот почему Джеме говорил о своей позиции, что это — индивидуализм и плюрализм. "Действительность нема, она ничего не говорит о себе. Мы говорим за нее". А то, что именно мы о ней говорим, зависит от наших воли и выбора, от конкретности опыта, от уникальности исторической ситуации осуществляющего опыт индивида. Результат всегда индивидуален, субъективен, а потому плюрален. Вот почему Джеме отвергал как материализм, для которого дух в мире оказывается "чужестранцем", так и идеализм спиритуалистического, абсолютистского характера. Джеме решительно и доказательно опровергал абсолютный идеализм — отчасти потому, что в первое десятилетие XX в. наблюдал нарастание его влияния, о чем говорил в книге "Плюралистический универсуум" (в русском переводе — "Вселенная с плюралистической точки зрения"). Для сторонников абсолютного идеализма (например, идеализма Гегеля и его последователей конца XIX — начала XX в. Брэдли и Ройса) "быть" значит стать объектом по отношению к абсолюту, который изображается как некий "субъект", который все познает, "знает" и даже действует. Но ведь абсолют, настаивает Джеме, не действует и не страдает, не любит и не ненавидит. Познавать и действовать может лишь человек, реальный индивид, притом исключительно в мире собственного относительного опыта´5, притом переплетенного с опытом других людей. "Мир, в котором каждый из нас чувствует себя в интимном кругу своего дома, есть мир существ, имеющих историю, их истории сплетаются с нашей историей, и мы можем придти к ним на помощь в превратностях их судьбы и рассчитывать на помощь с их стороны. В этом удовлетворении абсолют отказывает нам; мы не можем ни помочь ему, ни повредить, так как он пребывает вне истории. Несомненно, что заслуга философии — показать, что та самая жизнь, которую мы ведем, реальна и важна". И плюрализм, избавляясь от призрака абсолютного, изгоняет, согласно Джемсу, "великого разрушителя реальности", изгоняет также и интеллектуализм послекантовской "абсолютистской" философии. Теоретик прагматизма спешит заверить, что он вовсе не намеревается тем самым устранять рационализм. Напротив, свою цель он усматривает в "сохранении рациональности в мире" и обнаружении той рациональности, которая заключена в потоке чувственного опыта". Подобно этому Джеме уверяет, что он отнюдь не стремится к полной дискредитации философии Гегеля и его диалектического метода, а хочет лишь обнаружить подлинную суть гегелевской диалектики. "В чем же состоит диалектический метод? Этот метод сам является частью гегелевского воззрения или интуиции, и притом той части, которая находит наибольший отклик в эмпиризме и здравом смысле. По отношению к Гегелю совершили крупную несправедливость тем, что смотрели на него прежде всего и главным образом как на рационалиста. На самом деле это — наивно наблюдающий человек, одержимый лишь злополучной склонностью к техническому и логическому жаргону. Он становится в эмпирический поток вещей, и отдается впечатлению от того, что совершается. Его ум в действительности импрессионистичен". Джеме вслед за Гегелем признает, что вещам свойственно диалектическое движение. Но далее добавляет: объяснять такое движение гораздо правильнее с плюралистической точки зрения прагматизма, чем с монистической позиции абсолютного идеализма. Существенное намерение и элемент прагматизма Джемса — обоснование религиозной веры. Он исходит из того, что с расцветом науки связан подрыв основ религиозного миросозерцания. Ученые, готов признать Джеме, настроены, особенно "в часы научной работы", глубоко материалистически и атеистически. Между тем остановиться на позициях материализма, именуемого "мрачным, тяжелым, похожим на кошмар мировоззрением", отказаться от веры в Бога означало бы поражение философии, отказ от подлинной нравственности — такова точка зрения Джемса. Это был бы и отказ человека от своей неповторимой индивидуальности. Ибо Бог нужен именно конкретному индивиду как самое надежная опора в борьбе против тягот жизни, страданий, одиночества, в борьбе против зла и хаоса. Джеме не только не отрицает, но прямо признает, что Бог, религиозная вера утверждаются им не в некоем онтологическом значении (Бог есть, существует), а именно в прагматическом смысле: вера в Бога нужна человеку, спасительна для него. Религию он согласен считать гипотезой, которая, однако, может оказаться истиной. При этом возможны противоречия между наукой, не способной или не желающей подкрепить веру, и обращением человека к Богу. Верующего человека, даже если он ученый, это смущать не должно. На стороне верующего — исконно ему присущее право выбора, "право предаться своей личной вере на свой собственный риск", избрать любую религиозную гипотезу, опять-таки потому, что вера спасительна и "выгодна" человеку, неверие же — разрушительно для него. ... смотреть
(1842— 1910) — амер. философ и психолог, один из осн. представителей прагматизма. В 1863—69 гг. обучался на мед. ф-те Гарвардского ун-та, с 1873 г. преподавал там анатомию и физиологию, а с 1875 г. — психологию. С 1885 г. проф. психологии, а затем и философии. Осн. соч.: «Принципы психологии» (1890), «Многообразие религиозного опыта» (1902), «Существует ли сознание?» (1904), «Прагматизм» (1907), «Плюралистическая Вселенная» (1909). Д. объявил единственной реальностью непосредственный чувственный опыт индивида. Первичный материал опыта нейтрален, но его элементы могут выступать и как физические, и как психич. Мысли, как и вещи, состоят из ощущений и впечатлений. Развивая концепцию «потока сознания» — непрерывно сменяющих друг друга целостных и индивидуальных псих. состояний, — Д. выдвинул на первый план принцип активности психики и примат в ней воли и интереса. Сознание представляет собой поток ощущений и впечатлений, из к-рого избирательная активность внимания выделяет то, что представляет для нас интерес. Т.о., каждый человек создает свой собств. мир. Вот почему Д. говорил о своей позиции, что это — индивидуализм и плюрализм. Его «плюралистическая Вселенная» незамкнута, незакономерна; в ней царит случай и постоянно возникает новое. Вселенная пластична, податлива чел. усилиям, но нет такой точки, с к-рой ее можно было бы охватить и выразить в одной логически последовательной системе. Д. разработал теорию радикального эмпиризма, согл. к-рой весь материал познания входит в понятие опыта. Действительность, представленная в опыте, состоит из трех частей: 1) поток наших ощущений, источник крых нам неизвестен (они не истинны и не ложны); 2) отношения между нашими ощущениями; 3) совокупность прежних истин, с к-рыми должно считаться каждое новое исследование. Отсюда выводится прагматическая концепция истины, созданная Д. на основе учения Ч.С.Пирса. Значение понятий, идей и теорий определяется их практ. последствиями, а истина понимается как успешность или полезность их применения в опыте. Мысль истинна постольку, поск. вера в нее полезна, выгодна для нашей жизни. Уделяя большое внимание вопросам религии, Д. полагал, что она нужна людям как источник, из к-рого отд. индивиды черпают силы в жизненной борьбе. «Истинность» религии и веры в Бога проистекает из ее «полезности», «выгодности», поск. Бог обеспечивает для человека гармонию и порядок в мире. При этом Д. нигде не утверждает, что Бог существует реально, он лишь говорит о том, что религ. чувство и опыт играют важную роль в жизни мн. людей. Религ. вера, по Д., основывается на принципе «воли к вере». Существует абсолютно свободная воля, к-рая позволяет человеку совершать выбор даже тогда, когда всякие рациональные основания для этого отсутствуют. Соч.: Психология. М., 1991; Многообразие религиозного опыта. М., 1993; Прагматизм. СПб., 1997; Воля к вере. М., 1997. Лит.: Зотов А.Ф. Современная западная философия. М., 2001; История философии: Запад—Россия—Восток. М., 1998. Кн. 3; Morris L. R. W.James. N.Y., 1950. Р.А.Бурханов ... смотреть
(1842-1910) - амер. философ-идеалист и психолог. Один из гл. представителей прагматизма. По Д., «гипотеза о боге истинна, если она служит удовлетворительно». Традиц. теизм с его дуализмом творца и творения Д. считает бесплодным. Каждый индивид обладает своим опытом общения с высш. силами, сам ищет пути к спасению. Д. одним из первых обратил внимание на необходимость изучения психологии веры. В подсознательном «я» усматривал посредника между эмпирич. сознанием и сферой потустороннего. Подчеркивая практич. ценность т. наз. религ. опыта человека, пытался примирить науку и религию. Гл. соч.: «Зависимость веры от воли» (1896), «Многообразие религиозного опыта» (1902), «Прагматизм» (1907). ... смотреть
крупнейший американский философ и психолог, один из основоположников прагматизма. Был самым старшим из пяти детей в семье. Его брат Генри Джеме стал выдающимся литератором. Джеме получил космополитическое образование, учась в школах разных стран в Швейцарии, Германии, Франции, Англии, особенно интересовался естествознанием и живописью. Во время экспедиции в Бразилию в 1865 г. заболел оспой и впоследствии страдал повторяющимися приступами ухудшения здоровья. Окончил Гарвардский университет, медицинский факультет и вскоре стал преподавать там анатомию, физиологию, психологию, а затем философию. Широко известен своей активной деятельностью: читал лекции, преподавал, путешествовал, общался с большим кругом выдающихся ученых и коллег. Живой стиль речи и письма сделали его популярным. В 1899 г. взобрался на гору близ дома и сбился с пути. Это происшествие так подействовало на него, что затронуло сердце, и в течение следующих лет он был фактически инвалидом. Но потом, к своему собственному удивлению, выздоровел и смог вернуться к своей деятельности в Гарварде. Впоследствии сердце опять стало его беспокоить, и он умер в Нью-Хемпшире в 1910 г. Философское учение Джемса строится на собственном понимании опыта и сознания. Человек, по мнению Джемса, это такое существо, которое стремится выжить и активно приспосабливается к меняющимся условиям. Сознание для Джемса это избирательная активность, оно всегда осуществляет отбор того, • что нужно индивиду. Сознание имеет индивидуальный характер, т.е. принадлежит тому или иному индивиду. Сознание представляет собой поток непосредственных ощущений и впечатлений, которые возникают в результате нервных возбуждений. Из этого потока опыта избирательная активность внимания выделяет отдельные группы ощущений, называемых вещами, которые по той или иной причине представляют для нас интерес. Таким образом, каждый человек создает свой собственный мир. Джеме вслед за Пирсом развивает заложенный последним прагматизм. Он понимает прагматический подход следующим образом. Если мы сталкиваемся с какой-либо теоретической проблемой, то возникает вопрос: *Какая получится для кого-нибудь практическая разница, если принять за истинное именно это мнение, а не другое? Если мы не в состоянии найти никакой практической разницы, то оба противоположных мнения означают по существу одно и то же, и всякий дальнейший спор здесь бесполезен*. То же самое он формулирует и для философии: *Вся задача философии должна была бы состоять в том, чтобы указать, какая получится для меня и для вас определенная разница в определенные моменты нашей жизни, если бы была истинной та или иная формула мира* [Прагматизм. СПб., 1910. С. 733,36]. Джеме думает прежде всего о том, как наилучшим образом устроиться в окружающем нас мире, чтобы *чувствовать себя, как дома во вселенной*. Прагматизм Джемса тесно связан с созданной им теорией радикального эмпиризма, хотя в работе *Прагматизм* он отрицал эту связь. Радикальный эмпиризм означает, что весь материал познания, с которым познание имеет дело, входит в понятие опыта. Составные части опыта не нуждаются ни в какой внеэмпирической поддержке. *Опыт как целое является самодовлеющим и не опирается ни на что*. Действительность, представленная в опыте, состоит из трех частей. Первая часть это поток наших ощущений, источник их неизвестен, они не истинны и не ложны, *они просто суть*. Вторая часть это отношения между нашими ощущениями. Третья часть это совокупность прежних истин, с которыми должно считаться каждое новое исследование. Джеме высказывает положение, что мысли сделаны из того же материала, что и вещи. Из предыдущих рассуждений вытекает прагматическая концепция истины Джемса. Согласно Джемсу, идеи имеют лишь инструментальное значение, которое зависит от их эффективности. Истина это то, что оказалось полезным во время нашего опыта. *Мысль истинна постольку, поскольку вера в нее выгодна для нашей жизни*, писал он в *Прагматизме*. Истина это родовое название для всех видов определенных рабочих ценностей в опыте. Значительное место в работах Джемса занимают вопросы религии. Он полагал, что религия нужна человеку как источник, из которого он черпает дополнительные силы в жизненной борьбе. Человек должен чувствовать себя в большей безопасности, и в этом ему помогает религия. Он писал, что Бог обеспечивает гармонию и порядок в мире, где есть Бог, там трагедия только временная и частична* [Многообразие религиозного опыта. М., 1910. С. 507]. Он полагал, что вера в Бога это своего рода *моральные каникулы*, она дает возможность не терзаться из-за неисчислимых бедствий человечества и наслаждаться жизнью. Джеме не утверждает, что Бог реально существует, он лишь говорит, что религиозное чувство, религиозное переживание, религиозный опыт существуют и этот опыт, это переживание, это чувство играют огромную роль в жизни человека. Религиозная вера основывается на выдвинутой Джемсом концепции *воли к вере*. В этой концепции он исходит из предпосылки, что существует абсолютно свободная воля, которая способна выбрать одну из любых альтернатив. В своем дневнике он писал, что смог выйти из душевного кризиса лишь тогда, когда под влиянием чтения Ренувье нашел в себе силы поверить, что свободная воля существует. *Если мы свободны, первым проявлением нашей свободы должно быть внутреннее признание ее* [Зависимость веры от воли. СПб., 1904. С. 167]. Таким образом, свобода воли должна приниматься на веру в результате свободного волевого акта. Концепция Джемса о воле к вере содержит важное положение о том, что даже вера в истинность какого-либо утверждения способна сделать его истинным. *Вера в факт может способствовать возникновению последнего* [Зависимость веры от воли. С. 28].... смотреть
1883–1959) Официально считается, что до 1941 года Соединенные Штаты не имели единой разведывательной службы. Вот слова государственного секретаря США Дина Ачесона: «До Второй мировой войны в государственном департаменте число работников, занимавшихся сбором информации, не превышало десяти человек. Прогресс в технике сбора информации по сравнению с 1770 годом характеризовался лишь тем, что появились пишущие машинки и телеграф». Тем не менее, надо признать, что США располагали практически всей необходимой информацией. Ее сбором занимались посольства, военные и военно-морские атташе, но главным образом могущественные финансовые и промышленные магнаты, которые имели по всему земному шару сеть своих собственных разведывательных служб, собиравших информацию, нужную не только их хозяевам, но и американскому правительству. Другое дело, что не было специального органа, который бы эту информацию обобщал, анализировал и в готовом виде преподносил высшему руководству страны. В преддверии вступления США в войну президент Рузвельт решил создать центральную службу, стоящую выше всех остальных разведывательных органов. Этому противились руководители различных разведывательных органов, особенно ВМФ США. Однако Рузвельт настоял на своем. 11 июля 1941 года он поручил нью-йоркскому адвокату, полковнику, впоследствии генерал-майору Уильяму Дж. Доновану разработать проект такой организации. В своей книге «Разведка — ключ к обороне» Донован вспоминал слова Рузвельта, сказанные ему в этот день: «Хорошо, что ты начнешь с самого начала. Ибо Соединенные Штаты еще не имели того, что называется разведывательной службой». Уильям Донован родился в городе Буффало в семье чиновника, ирландца-католика. Женился на протестантке. Характера был довольно крутого, и друзья его звали «Дикий Билл». Будучи известным адвокатом — республиканцем и католиком, он каким-то образом стал близким другом и доверенным лицом Франклина Рузвельта, демократа и протестанта. Перед войной тот направил его в Англию для налаживания сотрудничества с англичанами, а заодно и понаблюдать там за деятельностью американского посла Джозефа Кеннеди, который, как ирландец и католик, в какой-то степени сочувствовал немцам, поддерживавшим независимость Ирландии. Должность, на которую Донован был назначен 11 июля 1941 года, вначале называлась «координатор разведывательной службы». Но несмотря на приказ президента, предписывавший всем правительственным органам предоставлять Доновану информацию стратегического и тактического характера, полковник столкнулся со скрытым сопротивлением, непониманием, ревностью носителей узких ведомственных интересов, которые делали почти невозможной его работу. Та информация, которой снабжали его госдепартамент, армия и флот, никуда не годилась. Люди, имевшие разведывательный опыт, на его предложения о переходе к нему на работу отвечали отказом. Тогда он пошел по непроторенному пути: стал приглашать в свою службу людей со стороны, никогда не занимавшихся разведкой: сотрудников фирм, служащих банков, юристов, преподавателей университетов, даже священников. В июне 1942 года по приказу Рузвельта было создано Бюро военной информации, а затем Управление стратегических служб (УСС), которое возглавил Донован. Перед ним были поставлены три задачи: продолжать сбор научной и неофициальной информации; вести подрывную пропаганду; заниматься подрывной деятельностью (во взаимодействии с регулярной армией). Тем самым, столкнувшись с сопротивлением руководства армии, флота и госдепартамента, Рузвельт и Донован создали собственную мощную службу, которая попросту затмила другие разведывательные организации. Донован получил неограниченные денежные средства (для примера: в 1940 году все расходы армии США на разведку составили двести сорок тысяч долларов, а УСС в 1945 году располагало бюджетом в пятьдесят девять миллионов долларов). Теперь Донован мог смело приглашать к себе на работу высококвалифицированных, а следовательно, и высокооплачиваемых специалистов, ученых, представителей всех областей современной науки, писателей, журналистов, музыкантов, техников, мастеров и даже профессиональных мошенников и «медвежатников». Доллары, а также чувство долга перед родиной делали свое дело. В кратчайшие сроки Донован сумел собрать армию из пятнадцати тысяч агентов, которые выполняли его задания во всех странах мира. Интересно, что все эти люди, не будучи профессиональными разведчиками, изобретали свои, нестандартные методы и приемы разведки и подрывной деятельности, которые скованные определенными традициями, дисциплиной и бюрократизмом профессионалы не могли даже вообразить. Армейские и флотские генералы, адмиралы и киты госдепартамента к концу войны вынуждены были признать, что служба Донована «сильно обскакала их и первой пришла к финишу», как выразился один из исследователей. Достаточно сказать, что только резидентура УСС в Берне, которой руководил Аллен Даллес, получила более ценную и обширную информацию о фашистской Германии, нежели та, которую добыли вместе взятые армия, флот и госдепартамент. Кроме того, тот же Даллес, как известно, занимался не только вопросами разведки. Он поддерживал связи с Ватиканом, а в Германии с крупнейшим монополистом Круппом, одним из руководителей Третьего рейха Гиммлером, главой разведки Шелленбергом. Через японского разведчика-дипломата Фудзимуру передал японскому правительству, что «США готовы в любое время начать переговоры о мире, чтобы лишить СССР права голоса при обсуждении проблем Китая». Тем самым он выдал японцам одно из секретных решений Ялтинской конференции о вступлении СССР в войну против Японии. Тогда же Даллес рекомендовал Рузвельту и Доновану не жалеть сил и средств для того, чтобы ослабить в странах Восточной Европы влияние СССР и Англии, превратить в будущем Венгрию и Польшу в форпосты борьбы с коммунизмом. В 1943–1945 годах Донован организовал успешные операции по заброске агентов в тыл противника во Франции, Италии, Бирме, Таиланде, Алжире и других странах. К сожалению, не всем парашютистам, заброшенным в Чехословакию, удалось остаться в живых. В выяснении их судьбы большую помощь Доновану оказала советская разведка. В конце 1943 года Рузвельт с одобрением отнесся к предложению Донована начать сотрудничество с советской разведкой. Накануне Рождества 1943 года Донован прилетел в Москву. 25 декабря он вместе с послом Гарриманом был принят Молотовым и подробно рассказал об УСС, его задачах, функциях и конкретной деятельности в ряде стран, в том числе на Балканах. Затем Донован встретился с руководителем внешней разведки Фитиным. Результаты переговоров были доложены Сталину. Он дал согласие на обмен представителями и сотрудничество советской разведки с УСС. Вернувшись в США, Донован во все подразделения направил инструкцию о том, что «России может быть передана оригинальная разведывательная информация УСС, которая полезна стране, ведущей войну против Германии». Советский представитель при УСС, полковник Граур и члены его миссии уже готовы были вылететь в США, когда вдруг 16 марта 1944 года из США на имя Гарримана поступила телеграмма от Рузвельта о том, что обмен делегациями откладывается на неопределенное время. Как стало известно, это решение было принято по настоятельному требованию главы ФБР Э. Гувера, который заявил, что цель НКГБ — внедрение в государственные службы США. Донован был буквально разъярен вмешательством Гувера, но президент своего решения не изменил. Контакт между разведками все же был установлен, но через руководителя военной миссии США в СССР генерал-майора Дж. Р. Дина. За время сотрудничества между разведками от американской стороны была получена политическая и военная информация, представлявшая в годы войны особую ценность, в том числе: сведения о положении в Германии и оккупированных странах, разведывательные сводки по отдельным конкретным вопросам, анализ возможностей германской промышленности; оценка обстановки в нацистском руководстве Германии, информация о положении в Венгрии, Румынии и Болгарии. Во время переговоров Донован высказывал пожелания обмениваться материалами по диверсионной технике и аппаратуре, однако от него был получен лишь один иллюстрированный каталог специального оружия и механизмов, представлявший интерес для специалистов. Вторая посылка американцев — образцы разработанных УСС портативных устройств для микрофильмирования — оказалась непригодной, так как образцы были выполнены на низком, кустарном уровне. Со своей стороны, советская разведка передала партнерам: обстоятельные справки по состоянию немецкой армии, ее вооружения, с оценкой политического будущего Германии; сведения о секретных химических заводах в Германии и Польше по производству отравляющих веществ; о подземном заводе в Свинемюнде; об испытательной станции ракет в Мерзебурге; об обстановке в Болгарии с оценкой внутриполитического положения. По просьбе Донована в мае 1944 года ему была направлена информация о механизмах и методах диверсий, в частности, об опыте применения мин замедленного действия и изысканиях и совершенствовании средств диверсий. В 1944 — начале 1945 года советская разведка оказала большую помощь американским коллегам в выяснении судьбы нескольких групп американских парашютистов в Чехословакии и летчиков сбитых там самолетов. Вся полученная от советской разведки информация высоко оценивалась американской стороной. В июле 1945 года, уже после войны, Донован сообщил Фитину о том, что в Австрии захвачен руководитель германской разведывательной сети на Балканах Хеттль, который «желая вызвать разногласие между Советами и американцами, готов передать последним всю существующую сеть с тем, чтобы она была использована против русских». Донован предлагал обсудить совместные мероприятия по ликвидации сети Хеттля и сообщил, что поручил это дело своему помощнику Аллену Даллесу. Попав к Даллесу, дело вышло из-под контроля Донована и застопорилось. Донован пытался что-то сделать, настоятельно просил о личной встрече с Фитиным, но она не состоялась. А в это время Даллес вместе с начальником разведки армии Брэдли генералом Сибертом уже вели переговоры с начальником разведывательной службы Гитлера на Восточном фронте генералом Геленом о совместных действиях против русских. Против предложения Донована выступила также объединенная группа начальников штабов, которые считали необходимым «обсудить вопрос, не следует ли сотрудничать с германскими офицерами — не нацистами — для сбора разведывательной информации о русских потенциальных возможностях и намерениях». Перепиской по делу Хеттля и закончилось сотрудничество между советской и американской разведками. Донован остался в одиночестве. Президент Рузвельт умер 12 апреля 1945 года, а новый президент Трумэн занял резко антисоветскую позицию. Ни о каком дальнейшем сотрудничестве с советской разведкой не могло быть и речи. Видимо, Донован сожалел об этом. В одном из писем Фитину Донован, выражая признательность за «атмосферу дружеского сотрудничества», писал: «Я уверен, что наш успех, который мы до сих пор имели в нашем общем деле, показывает, на что способны союзники в совместных действиях, по крайней мере, в области разведки». После победы над Японией, 20 сентября 1945 года, Трумэн отдал приказ о роспуске УСС. Генерал Донован подал в отставку и вернулся к частной адвокатской практике в Нью-Йорке. Разведка на какое-то время снова была отдана во власть ее прежним хозяевам — государственному департаменту и военному министерству, а несколько позже, 15 сентября 1947 года, президент Трумэн подписал Закон о национальной безопасности, который вновь собрал разведки в единое целое и официально положил начало созданию Центрального разведывательного управления — ЦРУ США.... смотреть
Уильям Дэвенант (1606—1668 гг.) поэт и драматург Книга — памятник ушедшим в вечность умам.Честолюбие — это нескромность ума.(Источник: «Афоризмы. Золот... смотреть
Уильям Кемден (1551—1623 гг.) историк-гуманист Без надежды может разбиться сердце.(Источник: «Афоризмы. Золотой фонд мудрости.» Еремишин О. - М.: Просв... смотреть