РАБЛЕ

РАБЛЕ (Rabelais) Франсуа (1494-1553), французский писатель-гуманист. Роман "Гаргантюа и Пантагрюэль" (кн. 1-4, 1533-52, кн. 5 - опубликована 1564) - энциклопедический памятник культуры французского Возрождения. Отвергая средневековый аскетизм, ограничение духовной свободы, ханжество и предрассудки, Рабле раскрывает в гротескных образах своих героев, навеянных фольклором (великаны Гаргантюа, Пантагрюэль, правдоискатель Панург), гуманистические идеалы своего времени.


Смотреть больше слов в «Современном энциклопедическом словаре»

РАБЛЬ →← РАБКРИН

Смотреть что такое РАБЛЕ в других словарях:

РАБЛЕ

(Франсуа Rabelais) — французский писатель, один из величайших европейских сатириков, родился в Шиноне (в Турени), по одним известиям в 1483 г., по друг... смотреть

РАБЛЕ

РАБЛЕ (Rabelais) Франсуа (ок. 1494, близ г. Шинон, Турень, - 9.4. 1553, Париж), французский писатель. Род. в имении отца - юриста и землевладельца. В... смотреть

РАБЛЕ

Рабле (Франсуа Rabelais) — французский писатель, один из величайших европейских сатириков; родился в Шиноне (в Турени), по одним известиям в 1483 г., по другим — около 1495 г. Что год рождения такого знаменитого писателя неизвестен в точности, это объясняется соединением вообще в биографии Р. действительных фактов с вымышленными, иногда чисто легендарными подробностями, которые долго принимались на веру. Критикой это соединение, в свою очередь, объясняется тем, что жизнь Р. рассказывали как его друзья и почитатели, так и его враги — и последних у него было гораздо больше, чем первых. Насколько возможно очищенная от сомнительных примесей, биография Р. представляется в следующем виде. Он — сын содержателя кабака (некоторые утверждают — аптекаря, занимавшегося и питейной торговлей), лишившийся матери в самом раннем возрасте, или (по другим известиям) очень рано отвергнутый ею и отданный в монастырь, чем некоторые биографы, с немалой натяжкой, объясняют отсутствие в произведениях Р. чистоты, идеальности, нежности. Прямо из кабацкой среды, где проходят первые 10 лет жизни Р., он, по воле отца, попадает учеником в францисканский монастырь Сёльи, оттуда в монастырь de la Beaumette, затем, все в качестве ученика, в кордельерское аббатство в Fontenay le Comte; сохранилось известие, что во время этих переходов он встретил между своими товарищами-учениками юношу, который впоследствии послужил ему образцом для одной из самых выдающихся фигур в его романе — монаха Jean des Entommoirs. Недостаточно образованный, чтобы посвятить себя одной из "либеральных профессий", Р. поступил в монахи. Побудила его к этому, между прочим, и возможность, при известном материальном обеспечении, заниматься "гуманистическими" науками, занявшими в ту пору, т. е. в разгар Возрождения во Франции, самое видное место в умственной жизни французов. Монашеская жизнь (и главным образом — ордена францисканцев), которой Р. обрек себя 25 лет от роду, находилась в резком противоречии с натурой Р., неприязненной всяким мистическим крайностям и аскетическому умерщвлению плоти. Нерасположение его к монашеству усиливалось невежеством, фанатизмом и, вместе с тем, праздностью и развратом тех монахов, среди которых ему пришлось жить, и которые уже теперь давали ему драгоценный материал для его будущих сатирических изображений. Тем ревностнее занимался он, в кружке нескольких единомышленников и благодаря сношениям с выдающимися деятелями Возрождения (например, Бедой), своими любимыми науками. Когда неудовольствие монахов, которому немало способствовали и издевательства Р. над ними, приняло форму преследования, Р. бежал; хотя он скоро вернулся, но через год окончательно вышел из францисканского ордена и перешел в бенедиктинский. В монастырь он, однако, уже не поступал, и в качестве простого священника жил при дворе епископа мальезесского (Maillezais), Жоффруа д‘Эстиссака, отличавшегося образованностью и эпикурейскими наклонностями и собиравшего вокруг себя многих французских "гуманистов". Весьма вероятно, что к этому же времени относится начало сношений Р. с Эразмом Роттердамским, к которому он всегда питал глубочайшее уважение, называя его своим "отцом", даже "матерью". Покровительство епископа, а также игравших значительную роль в истории тогдашнего просвещения и занимавших важное положение братьев дю-Беллэ, дало Р. возможность, не обременяя себя исполнением своих церковных обязанностей, заняться ботаникой и медициной. В 1530 г., сохраняя звание священника, он поступил на медицинский факультет университета Монпелье. Здесь мы видим его и читающим публичные лекции по медицине (объяснение "Афоризмов" Гиппократа и "Ars parva" Галлиена), и выпускающим в свет некоторые ученые (не особенно важные по достоинству) сочинения и бывшие тогда в моде "альманахи", наконец — практикующим врачом, несмотря на то, что степень доктора медицины он официально получил значительно позже. Такую же деятельность продолжает он и в Лионе, куда переезжает из Монпелье, — но тут он вступает и на тот путь, на котором ему суждено было приобрети бессмертную славу: в 1532 или 1533 г. появляются в первой редакции две первые книги его знаменитого романа, без подписи автора (из боязни преследований), под псевдонимом "Алкофрибас Назье" (анаграмма его имени и фамилии), и под заглавием "Grandes et inestimables chroniques du grand et énorme gé ant Gargantua". Образцом для него послужила народная книга под тем же заглавием, рисовавшая в карикатурном виде отживший мир рыцарских подвигов, романтических гигантов и волшебников. Последующие книги как этого романа, так и его продолжения, "Пантагрюэль", появлялись затем последовательно в течение нескольких лет, в разных переработках; последняя, пятая, появилась в полном виде лишь через двенадцать лет по смерти Р. Замеченные в ней недостатки вызвали сомнение в принадлежности ее Р. и разные на этот счет предположения, из которых самое основательное — то, что план и общая программа принадлежат Р., и даже все главные подробности были намечены им, а многие и вполне им написаны. Важным событием в жизни Р. была, почти одновременно с выпуском первых книг "Гаргантюа", поездка его в Рим в качестве секретаря дю-Беллэ. Она обогатила его наблюдениями, давшими ему богатую пищу, как сатирику, бичевание которого обрушивалось преимущественно на испорченное католическое духовенство. Во время второй поездки в Рим, при папе Павле III, Р., путем ухаживаний за кардиналами и другими влиятельными лицами, добился от папы прощения своих многих провинностей (в том числе и бегства из монастыря) и несколько улучшил свое материальное положение. Тем не менее, преследования духовенства и парламента, выражавшиеся даже в сожжении его книг, заставляли его, несмотря на покровительство короля Франциска I, переезжать с места на место, терпеть всяческие лишения и постоянно дрожать за свою личную безопасность, особенно ввиду тех насилий и казней, которые беспрерывно совершались над его лучшими друзьями и единомышленниками. Наконец, в 1551 г., он получил приход в Медоне (местечко около Парижа), где им была выпущена 4-я книга "Пантагрюэля". Хотя анафемы Сорбонны продолжались с прежней силой, но могущественная протекция (между прочим — Дианы де Пуатье) позволила автору вести относительно спокойное существование до самой смерти. Умер он в Париже в 1553 г.; смерть его обставлена у биографов такими же легендарными подробностями, какие изукрасили всю его жизнь; иные из них, однако, более или менее подтверждаются довольно надежными свидетельствами. Таков, например, рассказ о том, что незадолго до смерти он пожелал одеться в рясу бенедиктинского монаха, и когда его спросили о причине, отвечал каламбуром: "Beati qui moriuntur in Domino"; или об ответе его посланному от кардинала Шатильона с вопросом о состоянии его здоровья: "Dis à monseigneur en quelle galante humenr tu me vois: je vais quérir un grand peut-ê tre"; или еще о словах, будто бы произнесенных им с хохотом за несколько минут до смерти: "Tirez le rideau, la farce est jou ée". Самый замечательный писатель своей эпохи, Р. является, вместе с тем, самым верным и живым отражением ее; стоя наряду с величайшими сатириками, он занимает почетное место между философами и педагогами. Р. — вполне человек своего времени, человек Возрождения по своим симпатиям и привязанностям, по своей страннической, почти бродячей жизни, по разнообразию своих сведений и занятий., Он является гуманистом, медиком, юристом, филологом, археологом, натуралистом, богословом, и во всех этих сферах — "самым доблестным собеседником на пиршестве человеческого ума". Все умственное, нравственное и социальное брожение его эпохи отразилось в двух великих его романах. Внешняя форма их — мифологически-аллегорическая, бывшая в духе того времени и составляющая здесь только рамку, которую автор находил наиболее удобной для выражения своих заветных мыслей и чувств. Великое значение книги Р. (ибо "Гаргантюа" и "Пантагрюэль" составляют одно нераздельное целое) заключается в соединении в ней сторон отрицательной и положительной. Перед нами, в одном и том же лице автора, великий сатирик и глубокий философ, рука, беспощадно разрушающая, создает, ставит положительные идеалы, и притом такие, которые живы и в наше время. Стоя на почве несомненной исторической действительности (комментаторы находят много намеков даже на известные исторические личности той поры), Р., как сатирик, клеймит тогдашнюю систему воспитания, с преобладанием в ней сухой и нелепой схоластики, систему гражданского права, приемы медицины, направление политики, вечные войны, с их ужасными последствиями, и победы, с их гнусными результатами, злоупотребления в судопроизводстве — наконец, и резче всего, тогдашнюю церковь, в лице ее высших и низших представителей, причем он стоит вне и выше всяких партий, с одинаковой строгостью осуждая все что находит дурного у католиков, лютеран, кальвинистов и т. д. Орудие сатиры Р. — смех, смех исполинский, часто чудовищный, как его герои. "Страшному общественному недугу, свирепствовавшему повсюду, он предписал огромные дозы смеха: все у него колоссально, колоссальны тоже цинизм и непристойность, необходимые проводники всякого резкого комизма". Этот смех, однако, отнюдь не цель, а только средство; по своей сущности то, что он рассказывает, вовсе не так смешно, как кажется, на что указывает сам автор, прибавляя, что его произведение похоже на Сократа, у которого под наружностью Силена и в смешном теле жила божественная душа. В положительной стороне его романов на первом плане теория воспитания, в которую он вложил все, что почерпнул из своего житейского опыта и из своих научных знаний. Ее фундаментом он ставит полную гармонию развития души и тела, т. е. то, на чем зиждутся позднейшие педагогические теории Монтеня, Локка, Руссо. Научая людей, какими путями можно и должно достигать истинного счастья, Р. выражает свой идеал счастья в изображении Телемской обители, "этого истинного дворца Возрождения, где автор соединяет людей, душа которых предпочитает удовлетворению физических аппетитов утонченные наслаждения духовной стороны человека", — а затем в заканчивающем весь рассказ эпизоде "божественной бутылки", который одним из исследователей очень хорошо объясняется путем сближения со всей моралью Возрождения. Чисто-художественное достоинство произведений Р., несмотря на несколько крупных недостатков, обусловленных отсутствием эстетического чутья (в чем сознавался сам автор), так же велико. Особенного внимания заслуживает изображение нескольких характеров (Jean des Entommoirs, схоластик Янотус, сделавшийся почти нарицательным Панург и др.), а также язык, положивший начало освобождению французской речи от безобразных оков, наложенных на нее латинствующими схоластиками, и стиль, в котором замечательно искусство несколькими штрихами, эпитетами и т. п. обрисовать целую физиономию. Сочиения Р., частями и вместе, издавались несколько раз; лучшее, вполне классическое издание — Марти-Лаво, вышедшее в 1875 г. под заглавием: "Oeuvres Compl è tes de Rabelais", с примечаниями и словарем. Лучшие сочинения о Р.: Gebhardt, "La renaissance et la r éforme" (1877); Stapfer, "R., sa personne, son génie, son oeuvre" (1889); Mayrargues, "Rabelais"; Arnstädt, "R. und sein Traité d‘éducation" (1871). <i> П. В—б—г. </i> Кроме старого перевода: "Повесть славного Гаргантуаса, страшнейшего великана из всех, доныне находившихся в свете" (СПб., 1790), имеется сокращенный перевод в "Новом журнале иностранной литературы" (1898). Подробное изложение см. в ст. Авсеенко: "Происхождение романа" ("Русский Вестник", 1877 г.); "Избранные места из "Гаргантюа" и "Пантагрюэлля" Рабле и "Опытов" Монтеня" (М., 1896 г., перевод С. Смирнова), с приложением очерка жизни Рабле. О Рабле см. П—в., "Р., его жизнь и произведения" ("Русская Мысль", 1890 г., № 7); А. Анненская, "Ф. Рабле. Его жизнь и литературная деятельность" (Биографическая библиотека Павленкова); А. Веселовский, "Рабле и его роман" ("Вестник Европы", 1878 г., кн. 3).<br><br><br>... смотреть

РАБЛЕ

РАБЛЕ Франсуа (Francois Rabelais, 1494—1553) — знаменитый писатель, крупнейший представитель гуманизма во Франции. Родился в окрестностях Шинона... смотреть

РАБЛЕ

РАБЛЕ Франсуа (Francois Rabelais, 1494-1553) - знаменитый писатель, крупнейший представитель гуманизма во Франции. Родился в окрестностях Шинона (в Турени) в семье зажиточного землевладельца и адвоката. Рано отданный в монастырь Францисканского ордена, он с жаром занялся там изучением древних языков и права. Еще в молодости Р. вел переписку с знаменитым гуманистом Бюде (G. Bude) и приобрел известность своей выдающейся образованностью, в частности среди юристов. Ввиду враждебного отношения францисканцев (самого обскурантного из орденов) к изучению греческого языка Р. выхлопотал разрешение перейти в Бенедиктинский орден. В 1530 он переселился в Лион, где изучил медицину, и в 1532 получил должность врача местного госпиталя. Здесь он опубликовал ряд ученых трудов и первые две книги своего романа. В 1533 и 1535 он совершил в свите парижского епископа, позже кардинала, Жана дю Белле две поездки в Рим, где изучал римские древности и восточные лекарственные травы. Потеряв за самовольные отлучки свою должность врача в Лионе, Рабле два года жил как духовное лицо, но в 1537 он снова возвратился к медицине, практикуя в качестве врача в Норбонне, Лионе и Монпелье, где он получил степень доктора медицины. После третьей поездки в Рим в свите другого сановника Р. получил должность приемщика прошений, подаваемых на имя короля, но затем (в 1546) переселился в Мец, где стал врачом местного госпиталя. В 1548 он в четвертый раз поехал в Рим, снова с кардиналом дю Белле, и по возвращении (1551) получил два прихода - один из них в Медоне (в Турени). Он однако не исполнял священнических обязанностей и в 1553 совсем отказался от своих приходов. В том же году смерть застала его в Париже.<p class="tab">Ученые труды Р., свидетельствуя о глубине и обширности его познаний, не представляют все же большого значения. Они сводятся гл. обр. к комментированным изданиям античных трактатов по медицине (напр. «Афоризмов» Гиппократа, 1532), старых юридических трудов, «Топографии древнего Рима» итальянца Марлиани (1534) и т. п. Главным произведением Р., создавшим ему мировую славу, является его роман «Гаргантюа и Пантагрюэль», в к-ром под покровом шуточного повествования о всяких небылицах он дал чрезвычайно острую и глубокую критику учреждений и навыков отмирающего средневековья, противопоставив им систему новой гуманистической культуры.</p><p class="tab">Большинство французских буржуазных исследователей, принимая дословно уверения Р., что он писал свой роман только «во время обеда», в перерывах между двумя блюдами, затушевывают боевое сатирическое содержание романа. Фаге напр. полностью его отрицает, толкуя роман как чистую юмористику, как грандиозную «эпопею веселого смеха». Этому однако противоречит не только то, что Р. трудился над своим произведением 20 лет, иногда перерабатывая его выпущенные ранее части, - из чего видно, что он придавал ему серьезное значение, - но и сильнейшие цензурные гонения, к-рым роман подвергался. Чрезвычайно многое Р. приходилось выражать иносказательно, и до сих пор еще не все его намеки удалось полностью расшифровать.</p><p class="tab">Толчком для создания романа Р. послужил выход в свет в Лионе в 1532 анонимной «народной книги» «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа». Успех этой книги, представлявшей собой банальный образец опустившегося в низы позднерыцарского романа, - бессвязное нагромождение нелепых авантюр с участием короля Артура, «гогов и магогов» и т. п. - навел Р. на мысль использовать эту форму для подачи в ней иного, более серьезного содержания, и в 1533 он выпустил в качестве ее продолжения «Страшные и ужасающие деяния и подвиги преславного Пантагрюэля, короля дипсодов, сына великого великана Гаргантюа».</p><p class="tab">Произведение это, подписанное псевдонимом Alcofribas Nasier (анаграмма имени Francois Rabelais) и составившее затем вторую книгу романа, выдержало в короткий срок ряд изданий и даже вызвало несколько подделок. В этой книге Рабле еще близко держится подсказанной ему «народной книгой» схемы средневековых романов (детство героя, его юношеские странствия и подвиги и т. п.), из к-рых он почерпал многие образы и сюжетные мотивы. Наряду с самим Пантагрюэлем выдвигается другой центральный герой эпопеи - неразлучный спутник Пантагрюэля - Панург, характерный для эпохи первоначального накопления тип деклассированного интеллигента, представителя богемы, остроумного, ловкого, образованного любителя наслаждений и вместе с тем плутоватого, жестокого, беспринципного циника. Шуточный элемент в этой книге еще преобладает над серьезным. Однако кое в чем уже проявляются гуманистические тенденции; таковы обильные античные реминисценции, насмешки над схоластической «ученостью» докторов Сорбонны (еще усиленные в последующих изданиях), особенно же - замечательное письмо Гаргантюа к сыну (гл. 8), являющееся апологией наук и универсальной образованности.</p><p class="tab">Ободренный успехом своего предприятия, Рабле в следующем году выпустил под тем же псевдонимом начало истории, долженствовавшей заменить собой «народную книгу», под заглавием: «Повесть об ужасающей жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля» (Лион, 1534), составившую первую книгу романа. Из своего источника Р. заимствовал лишь очень немногие мотивы (сказочные размеры Гаргантюа и его родителей, поездка его на гигантской кобыле, похищение колоколов собора Нотр-Дам), все же остальное - плод его собственного творчества. Фантастика уступила место гротескным и нередко гиперболическим, но по существу реальным образам, и шуточная форма изложения прикрыла очень глубокие мысли. Здесь сосредоточены важнейшие моменты романа Р. История воспитания Гаргантюа вскрывает противоположность старого, схоластического и нового, гуманистического метода в педагогике. Речь магистра Янотуса из Брагмардо, упрашивающего Гаргантюа вернуть похищенные им колокола, - великолепная пародия на пустозвонную риторику сорбоннистов. Далее следует описание вторжения и завоевательных планов Пикрошоля - блестящая сатира на феодальные войны и на королей феодального типа. На фоне войны появляется фигура «монаха-мирянина», брата Жана, - олицетворение физического и нравственного здоровья, грубоватой жизнерадостности, освободившейся от средневековых оков человеческой природы. Заканчивается книга описанием основанного по плану брата Жана Телемского аббатства, этого средоточия разумных, культурных наслаждений и абсолютной свободы личности, у входа в которое прибита надпись: «Делай, что захочешь!».</p><p class="tab">«Третья книга героических деяний и сказаний о благородном Пантагрюэле» вышла в свет после большого перерыва, в 1546, в Париже, с обозначением подлинного имени автора. Она существенно отличается от двух предыдущих. После 1540 политика Франциска I резко изменилась. Восторжествовала реакция; участились казни кальвинистов и свободомыслящих; цензура свирепствовала. Сатира Р. в «Третьей книге» стала более сдержанной и прикрытой. Уже в переиздании 1542 двух первых книг он смягчил выпады против сорбоннистов и упразднил места, выражавшие сочувствие кальвинизму, что однако не спасло издание от запрещения его богословским факультетом Парижа, точно так же, как в 1547 были им осуждены переизданные вместе в 1546 три книги романа.</p><p class="tab">«Третья книга» открывается картиной мирной и гуманной колонизации покоренной Пантагрюэлем страны дипсодов - картиной, явно задуманной как антитеза хищнической колониальной политике эпохи. За этим следует (гл. 2) эпизод расточительности Панурга, промотавшего в две недели доходы за три года вперед с целой области (сатира на наместников и управителей). Но дальше всякие происшествия прекращаются, и книга заполняется беседами и рассуждениями, в к-рых Р. проявил свою ученость в области ботаники, медицины, юриспруденции и т. п. Поводом к этому служит то, что Панург никак не может решить, жениться ему или нет (т. к. он ужасно боится «рогов»), и у всех спрашивает совета. Отсюда - ряд гротескных фигур разных лиц, к которым он обращается: «философы» разных толков, не способные вымолвить разумное слово, судья Бридуа, решающий все тяжбы выбрасыванием игральных костей, и т. д. В этой книге излагается философия «пантагрюэлизма», которую Р., - во многом разочаровавшийся и сделавшийся теперь более умеренным, - определяет как «веселое расположение духа, презирающего случайность судьбы», и как искусство «жить, ничем не смущаясь и не возмущаясь», - своеобразное соединение эпикуреизма и стоицизма.</p><p class="tab">Первая краткая редакция «Четвертой книги героических деяний и сказаний о Пантагрюэле», вышедшая в Лионе в 1548 (снова под собственным именем Рабле), также носит, по указанным причинам, сдержанный (в идейном отношении) характер. В ней Рабле возвращается к буффонному стилю повествования второй книги, как бы стремясь выдать ее за невинную юмористику. Но четыре года спустя, почувствовав себя в безопасности под покровительством кардинала дю Белле, Р. выпустил в Париже (1552) расширенное ее издание, где дал волю своему негодованию на новую королевскую политику, поощрявшую религиозный фанатизм, и придал своей сатире исключительно резкий характер.</p><p class="tab">Фабульная канва книги - рассказ о плавании Панурга и его спутников (в том числе самого Пантагрюэля) к оракулу Божественной бутылки (помещаемому Рабле в Китае), к-рый должен разрешить мучащее Панурга сомнение. Все это путешествие представляет собой смесь точных географических описаний (отражающих всеобщий интерес к дальним плаваниям в эту эпоху колониальной экспансии) с причудливой фантастикой, имеющей обычно аллегорико-сатирический смысл. Путники посещают поочередно остров Прокурации, населенный кляузниками и сутягами; остров Каремпренан (католический пост) и соседний, населенный врагами его, Колбасами; острова Папефигов («показывающие папе фигу», т. е. кальвинисты) и Папиманов (паписты); остров, где царит мессер Гастер («владыко-чрево»), «первый магистр искусств в лире», к-рому приносят обильные жертвы съестным, и т. п.</p><p class="tab">Через 9 лет после смерти Р. была издана в Париже под его именем книга, озаглавленная «Звучащий остров», а еще через 2 года (1564), под его же именем, - полная «Пятая книга», началом которой является «Звучащий остров». Вопрос о принадлежности ее Р. до сих пор не решен окончательно. Против авторства Р. гл. обр. говорит ее стиль, несравненно более вялый, изобилующий длиннотами и туманными аллегориями (особенно в конце - при описании оракула Божественной бутылки). Наиболее вероятно предположение, что пятую книгу, задуманную, но не выполненную Р., написал какой-то другой автор по материалам и наброскам, оставшимся после смерти Рабле.</p><p class="tab">Плавание Панурга в этой книге заканчивается. Из множества новых диковин, которые видят путники, наиболее интересны: Звучащий остров, где содержатся в клетках разные породы птиц с пестрым оперением, объедающие весь мир: клериканы, монаханы, епископаны, аббатаны и т. п. (католическая церковь); далее остров Пушистых котов с их эрцгерцогом Когтистым хватуном (судейские): они «питаются маленькими детьми», и «когти у них такие крепкие, длинные и острые, что никто, будучи схвачен ими, уже не вырвется»; затем царство Квинтэссенции (схоластики), к-рая питается только «абстракциями, категориями, мечтаниями, шарадами» и т. п. и лечит больных песнями. Наконец путники прибывают к оракулу Божественной бутылки, которая в качестве ответа Панургу изрекает: «тринк», т. е. «пей», что каждый толкует по своему разумению: натуры более низменные, как Панург или брат Жан, понимают это лишь как призыв к выпивке, но для людей просвещенных, «истинных пантагрюэлистов», это - приглашение пить из «источника мудрости».</p><p class="tab">Несмотря на отмеченную эволюцию во взглядах и настроениях Р., роман его обнаруживает глубокое идейное единство. Мировоззрение Р. сложилось в атмосфере гуманизма и Реформации. Педагогические идеи Рабле совпадают с идеями Бюде, Эразма Роттердамского, Лютера; его отношение к религии и духовенству близко к взглядам Эразма и т. п. В целом - это мировоззрение буржуазии, на заре капитализма восстающей против феодальных догм, средневекового обскурантизма и удушения прав личности. Р. не просто отражает эти новые идеи и чувства, но дает им в своем романе самое боевое выражение. Он - натура активная, воинствующая. Из всех древних величайшие в глазах Р. и наиболее им любимые - Демосфен, Аристофан и Эпиктет: три борца.</p><p class="tab">Р. начал с мажорных тонов. Его раскатистый смех, буффонное балагурство, гиперболизм образов первых двух книг - не только средство приманить читателя, чтобы помочь ему лучше овладеть скрывающимся за всем этим серьезным содержанием, но и выражение избытка сил, жизнерадостности нового молодого класса, перед к-рым раскрываются необъятные перспективы. Рабле прославляет наступивший расцвет наук и просвещения. «То время, когда я воспитывался, - пишет Гаргантюа своему сыну, - было благоприятно для наук менее нынешнего. То время было еще темнее, еще сильно было злосчастное влияние варваров, готов, кои разрушили всю хорошую письменность. Но по доброте божьей, на моем веку свет и достоинство были возвращены наукам» (кн. II, гл. 8). Этот новый гуманистический идеал Рабле утопически выразил в картине Телемского аббатства, этой ассоциации интеллигентов, которые, по выражению А. Н. Веселовского, «работают для преуспеяния человечества и свободны от труда». Телемское аббатство не знает правил, стесняющих гармоническое развитие личности, здесь нет места для «нищих духом», порочных и убогих, здесь царство красоты, молодости, радости жизни. Телемиты вольны вступать в брак, пользоваться благами богатства и свободы. Они чтут науки и искусства, между ними нет таких, кто не умел бы «читать, писать, петь, играть на музыкальных инструментах, говорить на пяти-шести языках и на каждом языке писать как стихами, так и обыкновенной речью».</p><p class="tab">Зло осмеивая средневековый суд, феодальные войны, старую систему воспитания, всякую схоластику, богословскую метафизику и религиозный фанатизм, Р. прокламировал освобождение человеческой личности - и в первую очередь физической природы человека - от всяких пут. Рабле утверждает физическое, физиологическое начало как основное в жизни отдельных людей и человеческого общества.</p><p class="tab">Если в своей педагогической системе Рабле выдвигал принцип равномерного, гармонического развития душевных и физических свойств человека, то все же именно вторые он считал первичными. Земля, плоть, материя для него - основа всего сущего. Мотивы всех поступков, все человеческие движения изображаются им прежде всего как физиологические рефлексы. Это восстание (в элементарных его проявлениях - еще грубое, «непросвещенное») так долго угнетаемой плоти сочувственно закрепляется Рабле в образе брата Жана. Ключ ко всякой науке и ко всякой морали для Р. - возвращение к природе. Все, что является отклонением от нее, - плохо (см. знаменитое противопоставление Физиса - Антифизии, кн. IV, гл. 32). Реабилитация плоти - задача столь важная для Р., что он сознательно заостряет ее, беря иногда нарочито грубый и циничный тон. Во всем романе его мы не найдем иного понимания любви между полами, нежели как простой физиологической потребности. Отсюда - смелость выражений Р., многочисленные пищеварительные и «анатомические» подробности и пр. Однако утверждение первенства физического начала в человеке отнюдь не означает у Рабле высшую оценку его. В конечном итоге Р. требовал подчинения телесного начала духовному (интеллектуальному и моральному), и картины невоздержанности в пище и питье часто имеют у него сатирический характер. Начиная с «Третьей книги» все сильнее звучит у него требование умеренности.</p><p class="tab">Красной нитью через весь роман (особенно в двух первых книгах) проходит вера в благость природы, в естественную «доброту» человека. Все естественные влечения, по мысли Р., законны, и если их не насиловать, они приведут лишь к действиям разумным и моральным (ср. Телемское аббатство с его девизом «Делай, что захочешь!»). Этот оптимизм эта светлая жизнерадостность, не исчезая вполне, лишь слегка омрачается в последних книгах привкусом горечи и разочарования.</p><p class="tab">Р. утверждал доктрину «естественной нравственности» человека, не нуждающейся в религиозном обосновании. Но и вообще в его понимании мира религии нет места. Не доходя до полного атеизма, Р. практически исключает бога, во всяком случае какую-либо религиозную догматику.</p><p class="tab">Все, что связано с практикой католицизма, подвергается Рабле жестокому осмеянию. Он ненавидит (подобно Эразму) богословов, глумится над Римом, учением о «декреталиях», всякой мистикой. Для Р. нет ничего ненавистнее монахов. По его мнению, «монашество происходит от праздности высших классов, которые таким путем избавляются от лишних ртов и от невежества и бедности народа, которые безделье предпочитают труду». При враждебности Р. всякой религиозной догме он не имел никаких оснований относиться к кальвинизму лучше, чем к католичеству. Уничтожая в издании 1542 пассажи, где раньше у него проскальзывали симпатии к кальвинизму, Р. не погрешил этим против своих более созревших к тому времени убеждений. Вероисповедная распря ему безразлична, ибо фанатики «папефиги» в его глазах вполне стоят фанатиков «папиманов». И Кальвин имел причины вторить сорбоннистам в своем осуждении Рабле, к-рый, по его словам, не верит ни в бога, ни в ад, ни в бессмертие души. Действительно, не порывая официально с христианством, Рабле дал ему столь же «широкое» толкование, как и Эразм, приравнивая евангельские легенды к античным мифам и считая те и другие лишь символами. Рассказав легенду о смерти Великого Пана, Пантагрюэль заключает: «Все же я толкую это как смерть великого спасителя верующих..., ибо он - наше Все, все что мы имеем, все, чем мы живем, все, на что мы надеемся, - все есть он, в нем, от него и через него» (кн. IV, гл. 28). Здесь Р. предельно обнажает свою мысль: его религия - философский пантеизм.</p><p class="tab">Своим зачаточным, но уже вполне отчетливым материалистическим методом мышления, всем боевым характером своей сатиры и своим жизнеощущением, борьбой своей не только с мистикой и метафизикой, но и (в противоположность напр. Ронсару и Плеяде) со всякой романтикой и эстетизацией образов и чувств Р. проявлял себя идеологом передовой буржуазии своего времени, революционно настроенным по отношению ко всему средневековому, феодальному, и стремящимся построить новый, гуманистический идеал жизни. Эта классовая позиция Р. ярче всего сказалась в его отношении к разным слоям общества. С наибольшей охотой и мастерством он изображал толпу, плебейскую среду, низы общества, включая интеллигентную деклассированную богему (Панург). Напротив, он почти не выводил представителей господствующих классов, а если и выводил, то в остро сатирическом плане, награждая их выразительными, не всегда удобопереводимыми именами: граф Спадассен, капитан Мердайль, герцог де Бадефесс, принц де Гратель и т. п. (кн. I, гл. 31, 33). Отношение Р. к различным классам фиксируется в гротескном описании «того света», к-рое дает побывавший там Эпистемон (кн. II, гл. 30): цари и великие мира сего выполняют там самые унизительные обязанности, между тем как скромные мещане и бедняки занимают первые места.</p><p class="tab">Как идеолог буржуазии эпохи первоначального накопления Р. - убежденный сторонник абсолютизма. Помимо основной линии королевской политики, сводившейся к борьбе с крупными феодалами, Рабле привлекало к Франциску I то широкое покровительство, к-рое в первую половину своего правления (примерно до 1535) тот оказывал гуманизму. И возможно, что наиболее положительные образы романа Р. - Грангузье, Гаргантюа и особенно Пантагрюэль, миролюбивые и добрые, пекущиеся о благе подданных «короли-философы» - имеют многие черты идеализированного Р. образа Франциска I. Но после наступившей реакции образ Пантагрюэля как короля тускнеет: в последних книгах он почти уже не показан правителем, а только путешественником и мыслителем, воплотителем философии «пантагрюэлизма».</p><p class="tab">Вполне соответствует идеологии Р. и стиль его - яркий, кипучий, необыкновенно красочный. Приемы комического у него крайне разнообразны - от наивной игры слов до тонкой философской иронии. В стиле и в языке Рабле еще много средневекового: хаотическое нагромождение слов, грубоватый гиперболизм, нарушения «хорошего вкуса», столь вменявшиеся Р. в вину «классиками» XVII и XVIII веков. Но во всем этом проявляется также плебейская природа стиля Рабле, его ориентация на низы. В целом - это сочный и исключительно гибкий язык, язык Ренессанса.</p><p class="tab">Р. - один из величайших мастеров описаний, острого диалога, портретирования. Р. очень много сделал для развития французского языка. Как гуманист он конечно вносил в него множество античных элементов. В его романе насчитали около 1 000 латинизмов и более 500 эллинизмов, из которых десятка два введены им самим. Однако, предвосхищая теории Плеяды, Р. проповедывал в этом отношении умеренность и в эпизоде с «лимузинским школяром» (кн. II, гл. 6) жестоко расправился с «обдирателями латыни», коверкающими французский язык. С другой стороны, Р. весьма обогатил язык разными вульгаризмами и провинциализмами, в особенности конечно туренскими.</p><p class="tab">Роман Р. - энциклопедия знаний того времени. Бесчисленны встречающиеся у Р. заимствования и цитаты из различных (числом более 100) авторов, особенно древних, причем материал этот Р. использует крайне разнообразно, иногда с полной серьезностью для доказательства какой-нибудь мысли, иногда ради комического эффекта, иногда в чисто орнаментальных целях, но всегда осваивая его и «модернизируя» в соответствии со своими идейными и художественными намерениями.</p><p class="tab">Р. не создал лит-ой школы и не имел прямых продолжателей, но влияние его на последующую литературу огромно. Из крупных французских писателей, на к-рых гуманистический и натуралистический юмор Р. оказал заметное воздействие, назовем Мольера (воспроизведшего мотивы Р. в нескольких своих пьесах), Лафонтена (стихотворные «Сказки»), Лесажа, Вольтера (гротески «Кандида»), Бальзака («Смехотворные рассказы» к-рого - прямое подражание Р.), отчасти Э. Ожье, из новейших - А. Франса (некоторые рассказы) и Р. Роллана («Кола Бреньон»). За пределами Франции влияние Р. всего заметнее в произведениях Свифта и Жан-Поля Рихтера.</p><p class="tab"></p><p class="tab"><span><b>Библиография:</b></span></p><p class="tab"><b> I.</b> Лучшее издание произведений Р.: Ouvres de F. Rabelais, ed. critique, publiee par A. Lefranc, с обширными комментариями Р. Champion, 1912 и сл. (не закончено); из прежних изданий A. de Montaiglon et L. Lacour’a, 3 tt., P., 1868-1872, и Ch. Marty - Laveaux, 6 tt., P., 1868-1903. Русск. перев. восходят к XVIII в.: Повесть славного Гаргантуаса, страшнейшего великана, СПБ, 1790. Новейшие: Гаргантюа и Пантагрюэль, перев. А. Н. Энгельгардта, изд. ред. «Нового журнала иностранной литературы», СПБ, 1901 (сильно сокращенный и неточный); Гаргантюа и Пантагрюэль, перев. В. Пяста, Под редакцией И. Гливенко, с предисл. П. С. Когана, рис. Г. Доре, «ЗиФ», М., 1929 (почти полный и лучший).</p><p class="tab"><b>II.</b> Gebhart E., Rabelais, la Renaissance et la Reforme, P., 1877; Stapfer P., Rabelais, sa personne, son genie, son Ouvre, P., 1889; Millet R., Rabelais, P., 1892; Schneegans H., Geschichte der grotesken Satire, Strassburg, 1894; Vallat G., Rabelais, sa vie, son genie et son Ouvre, P., 1899; Thuasne L., etudes sur Rabelais, 1904; Lefranc A., Les navigations de Pantagruel, P., 1905; Tilley A., F. Rabelais, 1907; Plattard J., L’Ouvre de Rabelais (Sources, invention et composition), P., 1910; Martin-Dupont N., F. Rabelais, P., 1910; Sainean L., La langue de Rabelais, 2 vv., Paris, 1922-1923; Plattard J., etat present des etudes rabelaisiennes, P., 1927; Веселовский А. Н., Рабле и его роман, «Вестник Европы», 1878, № 3 (переиздано в Собрании сочинений, т. IV, вып. I, СПБ, 1909); П-в, Рабле, его жизнь и произведения, «Русская мысль», 1890, № 7; Анненская А., Ф. Рабле. Его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1892; Фохт Ю., Рабле, его жизнь и творчество, М., 1914; Спасский Ю., Воскресение великого пана, «Литературная газета», 1934, № 132, 2/X.</p><p class="tab"><b>III.</b> Plan P. P., Bibliographie rabelaisienne, P., 1904 (библиография произведений Р.), журн. «Revue des etudes rabelaisiennes», 1903-1912, преобразовавшийся в 1913 в «Revue du seizieme siecle»; Boulenger J., Rabelais a travers les ages, P., 1925.</p>... смотреть

РАБЛЕ

Франсуа [Francois Rabelais, 1494—1553]— знаменитый писатель, крупнейший представитель гуманизма во Франции. Родился в окрестностях Шинона (в Турени) в семье зажиточного землевладельца и адвоката. Рано отданный в монастырь Францисканского ордена, он с жаром занялся там изучением древних языков и права. Еще в молодости Р. вел переписку с знаменитым гуманистом Бюде (G. Bude) и приобрел известность своей выдающейся образованностью, в частности среди юристов. Ввиду враждебного отношения францисканцев  (самого обскурантного из орденов) к изучению греческого языка Р. выхлопотал разрешение перейти в Бенедиктинский орден. В 1530 он переселился в Лион, где изучил медицину, и в 1532 получил должность врача местного госпиталя. Здесь он опубликовал ряд ученых трудов и первые две книги своего романа. В 1533 и 1535 он совершил в свите парижского епископа, позже кардинала, Жана дю Белле две поездки в Рим, где изучал римские древности и восточные лекарственные травы. Потеряв за самовольные отлучки свою должность врача в Лионе, Рабле два года жил как духовное лицо, но в 1537 он снова возвратился к медицине, практикуя в качестве врача в Норбонне, Лионе и Монпелье, где он получил степень доктора медицины. После третьей поездки в Рим в свите другого сановника Р. получил должность приемщика прошений, подаваемых на имя короля, но затем [в 1546]переселился в Мец, где стал врачом местного госпиталя. В 1548 он в четвертый раз поехал в Рим, снова с кардиналом дю Белле, и по возвращении [1551]получил два прихода — один из них в Медоне (в Турени). Он однако не исполнял священнических обязанностей и в 1553 совсем отказался от своих приходов. В том же году смерть застала его в Париже. Ученые труды Р., свидетельствуя о глубине и обширности его познаний, не представляют все же большого значения. Они сводятся гл. обр. к комментированным изданиям античных трактатов по медицине (напр. «Афоризмов» Гиппократа, 1532), старых юридических трудов, «Топографии древнего Рима» итальянца Марлиани [1534]и т. п. Главным произведением Р., создавшим ему мировую славу, является его роман «Гаргантюа и Пантагрюэль», в к-ром под покровом шуточного повествования о всяких небылицах он дал чрезвычайно острую и глубокую критику учреждений и навыков отмирающего средневековья, противопоставив им систему новой гуманистической культуры. Большинство французских буржуазных исследователей, принимая дословно уверения Р., что он писал свой роман только «во время обеда», в перерывах между двумя блюдами, затушевывают боевое сатирическое содержание романа. Фаге напр. полностью его отрицает, толкуя роман как чистую юмористику, как грандиозную «эпопею веселого смеха». Этому однако противоречит не только то, что Р. трудился над своим произведением 20 лет, иногда перерабатывая его выпущенные ранее части, — из чего видно, что он придавал ему серьезное значение, — но и сильнейшие цензурные гонения, к-рым роман подвергался. Чрезвычайно многое Р. приходилось выражать иносказательно, и до сих пор еще не все его намеки удалось полностью расшифровать. Толчком для создания романа Р. послужил выход в свет в Лионе в 1532 анонимной «народной книги» «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа». Успех этой книги, представлявшей собой банальный образец опустившегося в низы позднерыцарского романа, — бессвязное нагромождение нелепых авантюр с участием короля Артура,  «гогов и магогов» и т. п. — навел Р. на мысль использовать эту форму для подачи в ней иного, более серьезного содержания, и в 1533 он выпустил в качестве ее продолжения «Страшные и ужасающие деяния и подвиги преславного Пантагрюэля, короля дипсодов, сына великого великана Гаргантюа». Произведение это, подписанное псевдонимом Alcofribas Nasier (анаграмма имени Francois Rabelais) и составившее затем вторую книгу романа, выдержало в короткий срок ряд изданий и даже вызвало несколько подделок. В этой книге Рабле еще близко держится подсказанной ему «народной книгой» схемы средневековых романов (детство героя, его юношеские странствия и подвиги и т. п.), из к-рых он почерпал многие образы и сюжетные мотивы. Наряду с самим Пантагрюэлем выдвигается другой центральный герой эпопеи — неразлучный спутник Пантагрюэля — Панург, характерный для эпохи первоначального накопления тип деклассированного интеллигента, представителя богемы, остроумного, ловкого, образованного любителя наслаждений и вместе с тем плутоватого, жестокого, беспринципного циника. Шуточный элемент в этой книге еще преобладает над серьезным. Однако кое в чем уже проявляются гуманистические тенденции; таковы обильные античные реминисценции, насмешки над схоластической «ученостью» докторов Сорбонны (еще усиленные в последующих изданиях), особенно же — замечательное письмо Гаргантюа к сыну (гл. 8), являющееся  Иллюстрация: Фронтиспис 1-го изд. «Пантагрюэля» [1533]  апологией наук и универсальной образованности. Ободренный успехом своего предприятия, Рабле в следующем году выпустил под тем же псевдонимом начало истории, долженствовавшей заменить собой «народную книгу», под заглавием: «Повесть об ужасающей жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля» (Лион, 1534), составившую первую книгу романа. Из своего источника Р. заимствовал лишь очень немногие мотивы (сказочные размеры Гаргантюа и его родителей, поездка его на гигантской кобыле, похищение колоколов собора Нотр-Дам), все же остальное — плод его собственного творчества. Фантастика уступила место гротескным и нередко гиперболическим, но по существу реальным образам, и шуточная форма изложения прикрыла очень глубокие мысли. Здесь сосредоточены важнейшие моменты романа Р. История воспитания Гаргантюа вскрывает противоположность старого, схоластического и нового, гуманистического метода в педагогике. Речь магистра Янотуса из Брагмардо, упрашивающего Гаргантюа вернуть похищенные им колокола, — великолепная пародия на пустозвонную риторику сорбоннистов. Далее следует описание вторжения и завоевательных планов Пикрошоля — блестящая сатира на феодальные войны и на королей феодального типа. На фоне войны появляется фигура «монаха-мирянина», брата Жана, — олицетворение физического и нравственного здоровья, грубоватой жизнерадостности, освободившейся от средневековых оков человеческой природы. Заканчивается книга описанием основанного по плану брата Жана Телемского аббатства, этого средоточия разумных, культурных наслаждений и абсолютной свободы личности, у входа в которое прибита надпись: «Делай, что захочешь!».  Иллюстрация: А. Робида. Иллюстрация к роману Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» [1884]  «Третья книга героических деяний и сказаний о благородном Пантагрюэле» вышла в свет после большого перерыва, в 1546, в Париже, с обозначением подлинного имени автора. Она существенно отличается от двух предыдущих. После 1540 политика Франциска I резко изменилась. Восторжествовала реакция; участились казни кальвинистов и свободомыслящих; цензура свирепствовала. Сатира Р. в «Третьей книге» стала более сдержанной и прикрытой. Уже в переиздании 1542 двух  первых книг он смягчил выпады против сорбоннистов и упразднил места, выражавшие сочувствие кальвинизму, что однако не спасло издание от запрещения его богословским факультетом Парижа, точно так же, как в 1547 были им осуждены переизданные вместе в 1546 три книги романа. «Третья книга» открывается картиной мирной и гуманной колонизации покоренной Пантагрюэлем страны дипсодов — картиной, явно задуманной как антитеза хищнической колониальной политике эпохи. За этим следует (гл. 2) эпизод расточительности Панурга, промотавшего в две недели доходы за три года вперед с целой области (сатира на наместников и управителей). Но дальше всякие происшествия прекращаются, и книга заполняется беседами и рассуждениями, в к-рых Р. проявил свою ученость в области ботаники, медицины, юриспруденции и т. п. Поводом к этому служит то, что Панург никак не может решить, жениться ему или нет (т. к. он ужасно боится «рогов»), и у всех спрашивает совета. Отсюда — ряд гротескных фигур разных лиц, к которым он обращается: «философы» разных толков, не способные вымолвить разумное слово, судья Бридуа, решающий все тяжбы выбрасыванием игральных костей, и т. д. В этой книге излагается философия «пантагрюэлизма», которую Р., — во многом разочаровавшийся и сделавшийся теперь более умеренным, — определяет как «веселое расположение духа, презирающего случайность судьбы», и как искусство «жить, ничем не смущаясь и не возмущаясь», — своеобразное соединение эпикуреизма и стоицизма. Первая краткая редакция «Четвертой книги героических деяний и сказаний о Пантагрюэле», вышедшая в Лионе в 1548 (снова под собственным именем Рабле), также носит, по указанным причинам, сдержанный (в идейном отношении) характер. В ней Рабле возвращается к буффонному стилю повествования второй книги, как бы стремясь выдать ее за невинную юмористику. Но четыре года спустя, почувствовав себя в безопасности под покровительством кардинала дю Белле, Р. выпустил в Париже [1552]расширенное ее издание, где дал волю своему негодованию на новую королевскую политику, поощрявшую религиозный фанатизм, и придал своей сатире исключительно резкий характер. Фабульная канва книги — рассказ о плавании Панурга и его спутников (в том числе самого Пантагрюэля) к оракулу Божественной бутылки (помещаемому Рабле в Китае), к-рый должен разрешить мучащее Панурга сомнение. Все это путешествие представляет собой смесь точных географических описаний (отражающих всеобщий интерес к дальним плаваниям в эту эпоху колониальной экспансии) с причудливой фантастикой, имеющей обычно аллегорико-сатирический смысл. Путники посещают поочередно остров Прокурации, населенный кляузниками и сутягами; остров Каремпренан (католический пост) и соседний, населенный врагами его, Колбасами; острова Папефигов («показывающие папе фигу», т. е. кальвинисты) и Папиманов (паписты); остров, где царит мессер Гастер  («владыко-чрево»), «первый магистр искусств в лире», к-рому приносят обильные жертвы съестным, и т. п. Через 9 лет после смерти Р. была издана в Париже под его именем книга, озаглавленная «Звучащий остров», а еще через 2 года [1564, под его же именем, — полная «Пятая книга», началом которой является «Звучащий остров». Вопрос о принадлежности ее Р. до сих пор не решен окончательно. Против авторства Р. гл. обр. говорит ее стиль, несравненно более вялый, изобилующий длиннотами и туманными аллегориями (особенно в конце — при описании оракула Божественной бутылки). Наиболее вероятно предположение, что пятую книгу, задуманную, но не выполненную Р., написал какой-то другой автор по материалам и наброскам, оставшимся после смерти Рабле. Плавание Панурга в этой книге заканчивается. Из множества новых диковин, которые видят путники, наиболее интересны: Звучащий остров, где содержатся в клетках разные породы птиц с пестрым оперением, объедающие весь мир: клериканы, монаханы, епископаны, аббатаны и т. п. (католическая церковь); далее остров Пушистых котов с их эрцгерцогом Когтистым хватуном (судейские): они «питаются маленькими детьми», и «когти у них такие крепкие, длинные и острые, что никто, будучи схвачен ими, уже не вырвется»; затем царство Квинтэссенции (схоластики), к-рая питается только «абстракциями, категориями, мечтаниями, шарадами» и т. п. и лечит больных песнями. Наконец путники прибывают к оракулу Божественной бутылки, которая в качестве ответа Панургу изрекает: «тринк», т. е. «пей», что каждый толкует по своему разумению: натуры более низменные, как Панург или брат Жан, понимают это лишь как призыв к выпивке, но для людей просвещенных, «истинных пантагрюэлистов», это — приглашение пить из «источника мудрости». Несмотря на отмеченную эволюцию во взглядах и настроениях Р., роман его обнаруживает глубокое идейное единство. Мировоззрение Р. сложилось в атмосфере гуманизма и Реформации. Педагогические идеи Рабле совпадают с идеями Бюде, Эразма Роттердамского, Лютера; его отношение к религии и духовенству близко к взглядам Эразма и т. п. В целом — это мировоззрение буржуазии, на заре капитализма восстающей против феодальных догм, средневекового обскурантизма и удушения прав личности. Р. не просто отражает эти новые идеи и чувства, но дает им в своем романе самое боевое выражение. Он — натура активная, воинствующая. Из всех древних величайшие в глазах Р. и наиболее им любимые — Демосфен, Аристофан и Эпиктет: три борца. Р. начал с мажорных тонов. Его раскатистый смех, буффонное балагурство, гиперболизм образов первых двух книг — не только средство приманить читателя, чтобы помочь ему лучше овладеть скрывающимся за всем этим серьезным содержанием, но и выражение избытка сил, жизнерадостности нового молодого класса, перед к-рым раскрываются необъятные  перспективы. Рабле прославляет наступивший расцвет наук и просвещения. «То время, когда я воспитывался, — пишет Гаргантюа своему сыну, — было благоприятно для наук менее нынешнего. То время было еще темнее, еще сильно было злосчастное влияние варваров, готов, кои разрушили всю хорошую письменность. Но по доброте божьей, на моем веку свет и достоинство были возвращены наукам» (кн. II, гл. 8). Этот новый гуманистический идеал Рабле утопически выразил в картине Телемского аббатства, этой ассоциации интеллигентов, которые, по выражению А. Н. Веселовского, «работают для преуспеяния человечества и свободны от труда». Телемское аббатство не знает правил, стесняющих гармоническое развитие личности, здесь нет места для «нищих духом», порочных и убогих, здесь царство красоты, молодости, радости жизни. Телемиты вольны вступать в брак, пользоваться благами богатства и свободы. Они чтут науки и искусства, между ними нет таких, кто не умел бы «читать, писать, петь, играть на музыкальных инструментах, говорить на пяти-шести языках и на каждом языке писать как стихами, так и обыкновенной речью».  Иллюстрация: Из иллюстраций XVIII века к «Гаргантюа и Пантагрюэлю»  Зло осмеивая средневековый суд, феодальные войны, старую систему воспитания, всякую схоластику, богословскую метафизику и религиозный фанатизм, Р. прокламировал освобождение человеческой личности — и в первую очередь физической природы человека — от всяких пут. Рабле утверждает физическое, физиологическое начало как основное в жизни отдельных людей и человеческого общества.  Если в своей педагогической системе Рабле выдвигал принцип равномерного, гармонического развития душевных и физических свойств человека, то все же именно вторые он считал первичными. Земля, плоть, материя для него — основа всего сущего. Мотивы всех поступков, все человеческие движения изображаются им прежде всего как физиологические рефлексы. Это восстание (в элементарных его проявлениях — еще грубое, «непросвещенное») так долго угнетаемой плоти сочувственно закрепляется Рабле в образе брата Жана. Ключ ко всякой науке и ко всякой морали для Р. — возвращение к природе. Все, что является отклонением от нее, — плохо (см. знаменитое противопоставление Физиса — Антифизии, кн. IV, гл. 32). Реабилитация плоти — задача столь важная для Р., что он сознательно заостряет ее, беря иногда нарочито грубый и циничный тон. Во всем романе его мы не найдем иного понимания любви между полами, нежели как простой физиологической потребности. Отсюда — смелость выражений Р., многочисленные пищеварительные и «анатомические» подробности и пр. Однако утверждение первенства физического начала в человеке отнюдь не означает у Рабле высшую оценку его. В конечном итоге Р. требовал подчинения телесного начала духовному (интеллектуальному и моральному), и картины невоздержанности в пище и питье часто имеют у него сатирический характер. Начиная с  Иллюстрация: Титульный лист романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» [1599]  «Третьей книги» все сильнее звучит у него требование умеренности. Красной нитью через весь роман (особенно в двух первых книгах) проходит вера в благость природы, в естественную «доброту» человека. Все естественные влечения, по мысли Р., законны, и если их не насиловать, они приведут лишь к действиям разумным и моральным (ср. Телемское аббатство с его девизом «Делай, что захочешь!»). Этот оптимизм эта светлая жизнерадостность, не исчезая вполне, лишь слегка омрачается в последних книгах привкусом горечи и разочарования. Р. утверждал доктрину «естественной нравственности» человека, не нуждающейся в религиозном обосновании. Но и вообще в его понимании мира религии нет места. Не доходя до полного атеизма, Р. практически исключает бога, во всяком случае какую-либо религиозную догматику. Все, что связано с практикой католицизма, подвергается Рабле жестокому осмеянию. Он ненавидит (подобно Эразму) богословов, глумится над Римом, учением о «декреталиях», всякой мистикой. Для Р. нет ничего ненавистнее монахов. По его мнению, «монашество происходит от праздности высших классов, которые таким путем избавляются от лишних ртов и от невежества и бедности народа, которые безделье предпочитают труду». При враждебности Р. всякой религиозной догме он не имел никаких оснований относиться к кальвинизму лучше, чем к католичеству. Уничтожая в издании 1542 пассажи, где раньше у него проскальзывали симпатии к кальвинизму, Р. не погрешил этим против своих более созревших к тому времени убеждений. Вероисповедная распря ему безразлична, ибо фанатики «папефиги» в его глазах вполне стоят фанатиков «папиманов». И Кальвин имел причины вторить сорбоннистам в своем осуждении Рабле, к-рый, по его словам, не верит ни в бога, ни в ад, ни в бессмертие души. Действительно, не порывая официально с христианством, Рабле дал ему столь же «широкое» толкование, как и Эразм, приравнивая евангельские легенды к античным мифам и считая те и другие лишь символами. Рассказав легенду о смерти Великого Пана, Пантагрюэль заключает: «Все же я толкую это как смерть великого спасителя верующих..., ибо он — наше Все, все что мы имеем, все, чем мы живем, все, на что мы надеемся, — все есть он, в нем, от него и через него» (кн. IV, гл. 28). Здесь Р. предельно обнажает свою мысль: его религия — философский пантеизм. Своим зачаточным, но уже вполне отчетливым материалистическим методом мышления, всем боевым характером своей сатиры и своим жизнеощущением, борьбой своей не только с мистикой и метафизикой, но и (в противоположность напр. Ронсару и Плеяде) со всякой романтикой и эстетизацией образов и чувств Р. проявлял себя идеологом передовой буржуазии своего времени, революционно настроенным по отношению ко всему средневековому, феодальному, и стремящимся построить новый, гуманистический идеал жизни. Эта классовая позиция Р. ярче всего сказалась  в его отношении к разным слоям общества. С наибольшей охотой и мастерством он изображал толпу, плебейскую среду, низы общества, включая интеллигентную деклассированную богему (Панург). Напротив, он почти не выводил представителей господствующих классов, а если и выводил, то в остро сатирическом плане, награждая их выразительными, не всегда удобопереводимыми именами: граф Спадассен, капитан Мердайль, герцог де Бадефесс, принц де Гратель и т. п. (кн. I, гл. 31, 33). Отношение Р. к различным классам фиксируется в гротескном описании «того света», к-рое дает побывавший там Эпистемон (кн. II, гл. 30): цари и великие мира сего выполняют там самые унизительные обязанности, между тем как скромные мещане и бедняки занимают первые места. Как идеолог буржуазии эпохи первоначального накопления Р. — убежденный сторонник абсолютизма. Помимо основной линии королевской политики, сводившейся к борьбе с крупными феодалами, Рабле привлекало к Франциску I то широкое покровительство, к-рое в первую половину своего правления (примерно до 1535) тот оказывал гуманизму. И возможно, что наиболее положительные образы романа Р. — Грангузье, Гаргантюа и особенно Пантагрюэль, миролюбивые и добрые, пекущиеся о благе подданных «короли-философы» — имеют многие черты идеализированного Р. образа Франциска I. Но после наступившей реакции образ Пантагрюэля как короля тускнеет: в последних книгах он почти уже не показан правителем, а только путешественником и мыслителем, воплотителем философии «пантагрюэлизма». Вполне соответствует идеологии Р. и стиль его — яркий, кипучий, необыкновенно красочный. Приемы комического у него крайне разнообразны — от наивной игры слов до тонкой философской иронии. В стиле и в языке Рабле еще много средневекового: хаотическое нагромождение слов, грубоватый гиперболизм, нарушения «хорошего вкуса», столь вменявшиеся Р. в вину «классиками» XVII и XVIII веков. Но во всем этом проявляется также плебейская природа стиля Рабле, его ориентация на низы. В целом — это сочный и исключительно гибкий язык, язык Ренессанса. Р. — один из величайших мастеров описаний, острого диалога, портретирования. Р. очень много сделал для развития французского языка. Как гуманист он конечно вносил в него множество античных элементов. В его романе насчитали около 1 000 латинизмов и более 500 эллинизмов, из которых десятка два введены им самим. Однако, предвосхищая теории Плеяды, Р. проповедывал в этом отношении умеренность и в эпизоде с «лимузинским школяром» (кн. II, гл. 6) жестоко расправился с «обдирателями латыни», коверкающими французский язык. С другой стороны, Р. весьма обогатил язык разными вульгаризмами и провинциализмами, в особенности конечно туренскими. Роман Р. — энциклопедия знаний того времени. Бесчисленны встречающиеся у Р. заимствования и цитаты из различных (числом  более 100) авторов, особенно древних, причем материал этот Р. использует крайне разнообразно, иногда с полной серьезностью для доказательства какой-нибудь мысли, иногда ради комического эффекта, иногда в чисто орнаментальных целях, но всегда осваивая его и «модернизируя» в соответствии со своими идейными и художественными намерениями. Р. не создал лит-ой школы и не имел прямых продолжателей, но влияние его на последующую литературу огромно. Из крупных французских писателей, на к-рых гуманистический и натуралистический юмор Р. оказал заметное воздействие, назовем Мольера (воспроизведшего мотивы Р. в нескольких своих пьесах), Лафонтена (стихотворные «Сказки»), Лесажа, Вольтера (гротески «Кандида»), Бальзака («Смехотворные рассказы» к-рого — прямое подражание Р.), отчасти Э. Ожье, из новейших — А. Франса (некоторые рассказы) и Р. Роллана («Кола Бреньон»). За пределами Франции влияние Р. всего заметнее в произведениях Свифта и Жан-Поля Рихтера. Библиография: I. Лучшее издание произведений Р.: uvres de F. Rabelais, ed. critique, publiee par A. Lefranc, с обширными комментариями Р. Champion, 1912 и сл. (не закончено); из прежних изданий A. de Montaiglon et L. Lacour’a, 3 tt., P., 1868—1872, и Ch. Marty — Laveaux, 6 tt., P., 1868—1903. Русск. перев. восходят к XVIII в.: Повесть славного Гаргантуаса, страшнейшего великана, СПБ, 1790. Новейшие: Гаргантюа и Пантагрюэль, перев. А. Н. Энгельгардта, изд. ред. «Нового журнала иностранной литературы», СПБ, 1901 (сильно сокращенный и неточный); Гаргантюа и Пантагрюэль, перев. В. Пяста, под ред. И. Гливенко, с предисл. П. С. Когана, рис. Г. Доре, «ЗиФ», М., 1929 (почти полный и лучший). II. Gebhart E., Rabelais, la Renaissance et la Reforme, P., 1877; Stapfer P., Rabelais, sa personne, son genie, son [u0153uvre, P., 1889; Millet R., Rabelais, P., 1892; Schneegans H., Geschichte der grotesken Satire, Strassburg, 1894; Vallat G., Rabelais, sa vie, son genie et son [u0153uvre, P., 1899; Thuasne L., Etudes sur Rabelais, 1904; Lefranc A., Les navigations de Pantagruel, P., 1905; Tilley A., F. Rabelais, 1907; Plattard J., L’u0153uvre de Rabelais (Sources, invention et composition), P., 1910; Martin-Dupont N., F. Rabelais, P., 1910; Sainean L., La langue de Rabelais, 2 vv., Paris, 1922—1923; Plattard J., Etat present des etudes rabelaisiennes, P., 1927; Веселовский А. Н., Рабле и его роман, «Вестник Европы», 1878, № 3 (переиздано в Собрании сочинений, т. IV, вып. I, СПБ, 1909); П—в, Рабле, его жизнь и произведения, «Русская мысль», 1890, № 7; Анненская А., Ф. Рабле. Его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1892; Фохт Ю., Рабле, его жизнь и творчество, М., 1914; Спасский Ю., Воскресение великого пана, «Литературная газета», 1934, № 132, 2/X. III. Plan P. P., Bibliographie rabelaisienne, P., 1904 (библиография произведений Р.), журн. «Revue des etudes rabelaisiennes», 1903—1912, преобразовавшийся в 1913 в «Revue du seizieme siecle»; Boulenger J., Rabelais a travers les ages, P., 1925. A. Смирнов... смотреть

РАБЛЕ

Rabelais) Франсуа (1484, близ Шинона – 1553, Париж), французский писатель. Родился в небогатой семье. Получил энциклопедическое образование при монастыре. Пережил много перемен: был монахом-францисканцем, потом бенедиктинцем, порвал с монашеством, посещал университеты и занимался медицинской практикой, снова оказался в монастыре в должности каноника, приблизился ко двору Франциска I, бежал из столицы от церковного преследования. Постоянной в жизни Рабле была борьба с догматиками католической церкви и богословскими кругами Сорбонны. При жизни писателя церковь прокляла его сочинения и запретила их, французский парламент приговорил их к сожжению. Пять книг составляют единое произведение – роман «Гаргантюа и Пантагрюэль»: «Страшные и ужасные деяния и подвиги преславного Пантагрюэля, короля дипсодов, сына великана Гаргантюа» (1532), «Неописуемая жизнь великана Гаргантюа, отца Пантагрюэля» (1534), «Третья книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля» (1546), «Четвертая книга» (1552) и вызывающая сомнения в авторстве Рабле «Пятая книга» (1564, посмертное издание). Вначале Рабле использовал одну из популярных народных легенд о великане Гаргантюа, но потом создал оригинальный сюжет. Две первые книги описывают рождение и воспитание Пантагрюэля, начало его путешествий, военные подвиги его отца. Уже в них видна антицерковная направленность сатиры, а в образах великанов-королей, особенно Гаргантюа, представлен политический идеал просвещенного монарха. В следующих книгах Пантагрюэль вместе со своим спутником – ловким плутом Панургом путешествуют к оракулу Священной Бутылки в поисках ответа на вопрос, следует ли Панургу жениться. Выбор путешествия в качестве сюжетной основы дал Рабле возможность сатирически изобразить разные стороны общественной жизни, сословия: твердолобых монахов, лжеученых, продажных судей, тиранов-параноиков и т. д. Утопической картиной идеального общества является Телемская обитель, своеобразный антимонастырь, послушники которого обязаны наслаждаться свободной жизнью. Своеобразие романа в соединении злободневной сатиры и народного площадного юмора. В шутках персонажей, в смешных сценах автор гиперболизирует телесную сторону жизни, связанную с плотской любовью, едой, питьем и прочими функциями организма, потому что цель его сатиры – осмеять навязанный обществу церковными мракобесами телесный и умственный аскетизм, ограничивающий познание. Роман явился энциклопедией пародийных литературных жанров. В его сюжете заметны традиционные мотивы и композиционные приемы рыцарских романов Cредневековья, а внутри вывернутого наизнанку рыцарского сюжета смешиваются историческая хроника, фаблио, фарс, ученый комментарий, бытовой анекдот и т. д. Роман повлиял на М. Сервантеса, Дж. Свифта, Л. Стерна.... смотреть

РАБЛЕ

(Rabelais), Франсуа (1494? - 9.IV.1553) - франц. писатель, гуманист. Выдающийся представитель культуры Возрождения. Был монахом; в монастыре овладел ла... смотреть

РАБЛЕ

- (Rabelais) Франсуа (1494-1553) - французский писатель-гуманист.Роман ""Гаргантюа и Пантагрюэль"" (кн. 1-4, 1533-52, кн. 5 - опубликована1564) - энциклопедический памятник культуры французского Возрождения.Отвергая средневековый аскетизм, ограничение духовной свободы, ханжество ипредрассудки, Рабле раскрывает в гротескных образах своих героев,навеянных фольклором (великаны Гаргантюа, Пантагрюэль, правдоискательПанург), гуманистические идеалы своего времени.... смотреть

РАБЛЕ

Франсуа (1494-1553), фр. писатель-гуманист. Пятитомный роман "Гаргантюа и Пантагрюэль" (1532) - энциклопедический памятник культуры Возрождения, отража... смотреть

РАБЛЕ

Настоящее имя: Подуров Алексей ПетровичПроизведения:• Рабле На экскурсии чрезвычайной комиссии приволжской гор. думы // Развлечение. — 1892. — № 21Исто... смотреть

РАБЛЕ

(Rabelais)Франсуа, бл. 1494-1553, франц. письменник доби Ренесансу, гуманіст; фантастично-сатирична епопея Ґарґантюа і Пантаґрюель висміює застарілі се... смотреть

РАБЛЕ

корень - РАБ; суффикс - Л; окончание - Е; Основа слова: РАБЛВычисленный способ образования слова: Суффиксальный∩ - РАБ; ∧ - Л; ⏰ - Е; Слово Рабле содер... смотреть

РАБЛЕ

(Rabelais) Франсуа, бл. 1494-1553, франц. письменник доби Ренесансу, гуманіст; фантастично-сатирична епопея Ґарґантюа і Пантаґрюель висміює застарілі середньовічні інститути і пропагує взірець суспільства, яким управляють згідно з ідеалами Ренесансу.... смотреть

РАБЛЕ

Рабле́ (фр. письм. Rabelais), не відм.

РАБЛЕ

Рабле́ прізвище

РАБЛЕ (RABELAIS) ФРАНСУА

РАБЛЕ (Rabelais) Франсуа (1494-1553) - французский писатель-гуманист. Роман "Гаргантюа и Пантагрюэль" (кн. 1-4, 1533-52, кн. 5 - опубликована 1564) - энциклопедический памятник культуры французского Возрождения. Отвергая средневековый аскетизм, ограничение духовной свободы, ханжество и предрассудки, Рабле раскрывает в гротескных образах своих героев, навеянных фольклором (великаны Гаргантюа, Пантагрюэль, правдоискатель Панург), гуманистические идеалы своего времени.<br>... смотреть

РАБЛЕ (RABELAIS), ФРАНСУА

(ок. 1494- 1553)   — французский писатель-гуманист. С 1527 вёл жизнь странствующего учёного; изучал древние языки, археологию, медицину и др. С 1537 д-... смотреть

РАБЛЕ (RABELAIS) ФРАНСУА (14941553)

РАБЛЕ (Rabelais) Франсуа (1494-1553), французский писатель-гуманист. Роман "Гаргантюа и Пантагрюэль" (кн. 1-4, 1533-52, кн. 5 - опубликована 1564) - энциклопедический памятник культуры французского Возрождения. Отвергая средневековый аскетизм, ограничение духовной свободы, ханжество и предрассудки, Рабле раскрывает в гротескных образах своих героев, навеянных фольклором (великаны Гаргантюа, Пантагрюэль, правдоискатель Панург), гуманистические идеалы своего времени.... смотреть

РАБЛЕ (RABELAIS) ФРАНСУА (14941553)

РАБЛЕ (Rabelais) Франсуа (1494-1553) , французский писатель-гуманист. Роман "Гаргантюа и Пантагрюэль" (кн. 1-4, 1533-52, кн. 5 - опубликована 1564) - энциклопедический памятник культуры французского Возрождения. Отвергая средневековый аскетизм, ограничение духовной свободы, ханжество и предрассудки, Рабле раскрывает в гротескных образах своих героев, навеянных фольклором (великаны Гаргантюа, Пантагрюэль, правдоискатель Панург), гуманистические идеалы своего времени.... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

РАБЛЕ́ (Rabelais) Франсуа (1494—53), французский писатель. Издал «Афоризмы» Гиппократа (с комментариями, 1532). Пародийная кн. «Предсказания Пантагрюэл... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

1494–1553) – писатель, выразитель эзотерических и герметических идей в форме популярных романов смеховой культуры. Автор сатиры «Гаргантюа и Пантагрюэль».... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

в своем гротескном романе "Гаргантюа и Пантагрюэль" критикует схоластическое обучение, средневековый аскетизм, противопоставив им гуманистические идеалы. Приводит модель гуманистического воспитания ребенка с разумным и полезным режимом; многосторонним образованием; совмещением и чередованием занятий и отдыха, досуга и обучения; развитием самостоятельности мышления, творчества, активности ученика. Выступает против бессмысленного зазубривания, за сознательное усвоение знаний.... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

(ок. 1494-1553) – французский писатель-гуманист, скептически относился к ре-лиг. догматам, выступал против религ. фанатизма. Роман Р. «Гар-гантюа и Пантагрюэль» подвергался запрету за свободомыслие. Гл. идея романа - отрицание аскетизма, прославление всестороннего, духовного и телесного, удовлетворения потребностей и безграничного развития личности. Мечту о счастливой жизни Р. воплотил в утопии Телемского аббатства -фантастич. проекте организации монастыря, где мужчины и женщины ведут свободный образ жизни, где нет угнетения ни со стороны феодалов, ни со стороны церкви. ... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

(ок. 1494-1553) – французский писатель-гуманист, скептически относился к ре-лиг. догматам, выступал против религ. фанатизма. Роман Р. «Гар-гантюа и Пантагрюэль» подвергался запрету за свободомыслие. Гл. идея романа отрицание аскетизма, прославление всестороннего, духовного и телесного, удовлетворения потребностей и безграничного развития личности. Мечту о счастливой жизни Р. воплотил в утопии Телемского аббатства -фантастич. проекте организации монастыря, где мужчины и женщины ведут свободный образ жизни, где нет угнетения ни со стороны феодалов, ни со стороны церкви.... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

(ок. 1494, Девиньер, близ Шинона, Турень, — 9.4.1553, Париж), франц. писатель-гуманист. Род. в семье адвоката. Образование получил в монастыре. С 1527 вёл жизнь странствующего учёного; изучал древние языки, археологию, право, естественные науки, медицину. С 1537 доктор медицины. С 1551 священник в Мёдоне (близ Парижа). Р. — автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» («Gargantua et Pantagruel», кн. l—5, 1532—64; полный рус. пер. 1973), представляющего собой своеобразную энциклопедию социальной и культурной жизни Франции эпохи Возрождения. В худож. ткань романа органически вплетены и пед. представления Р., составляющие существенную часть его мировоззрения. Р. в гротесково-сатирич. форме представил ср.-век. схоластич. педагогику и противопоставил ей программу воспитания «свободного и благонравного человека» ренессансной эпохи, когда «восстановились науки», «возрождены языки» и «изобретено книгопечатание». Филос. и социальную основу педагогики Р. составляло убеждение, что человек по своей природе предрасположен к добру. Критерием для оценки личности Р. ставил не только принцип «хорошего происхождения», но и принцип образованности, полагая, что гуманистич. идеалы индивидуального и социального бытия могут передаваться из поколения в поколение через соответствующим образом организованную систему воспитания. Ведущее место в образоват. программе Р. отводил изучению древних и новых языков, открывавшему путь к постижению произведений антич. авторов, к науч. анализу библейских текстов. Не отрицая традиц. «свободных искусств» средневековья, Р. отдавал предпочтение естеств.науч. познанию природы и человека, а также занятиям историей, изобразит, иск-вом, лит-рой. Р. был сторонником наглядных методов обучения, органич. сочетания умственных занятий с физич. упражнениями и активной деятельностью, включающей практич. освоение разл. ремёсел, постоянного чередования учёбы и отдыха. Полагая, что знание само по себе этически нейтрально, Р. ставил задачу соединения образования и нравств. воспитания. Эта идея получила воплощение в описании Телемской общины, где можно обнаружить черты воспи-тат. учреждения, в к-ром совершенствуются добрые начала человеческой природы. Идеи Р. оказали влияние на пед. мысль представителей позднего Возрождения и Просвещения (М. Монтень, Дж. Локк, Ф. Фенелон и др.).... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

Рабле Франсуа (Rabelais) Рабле (Rabelais) Франсуа (1494 - 1553) Французский французский писатель-гуманист, сатирик, врач, ботаник. Среди объектов насме... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

(около 1494-1553), знаменитый гуманист, автор сатирического романа "Гаргантюа и Пантагрюэль". Первая книга - "Повесть о преужасной жизни великого Гарганюа" вышла в 1534 году, вторая - "Преужасная жизнь Пантагрюэля" - в 1532 году.... смотреть

РАБЛЕ ФРАНСУА

Рабле (Rabelais) Франсуа (около 1494, близ г. Шинон, Турень, ≈ 9.4.1553, Париж), французский писатель. Родился в имении отца ≈ юриста и землевладельца.... смотреть

T: 52